Альфред Андерш - Мое исчезновение в Провиденсе (Схематичные наброски к роману)

«А вы возьмите и откажитесь! — вдруг заявил Уильям. — Кстати, я близко знаком с профессором Карвером. Он не обидится, если вы откажетесь. В Америке любой профессор литературы понимает, что писать — куда важнее, чем читать вслух то, что сам написал».

На «ты» мы перешли только на следуюгцее утро. По - английски перейти на «ты»-значит просто начать называть друг друга по имени. Мне, однако, не пришло в голову именовать Уильяма и Элизу панибратски: «Билл» и «Лиз».

Источники доходов Уильяма Дорранса мне пока еще неясны. Какая профессия могла бы ему подойти? Во всяком случае, оба они — отпрыски состоятельных родителей, принадлежат к заглохшим ветвям некогда процветавших семейств промышленных магнатов и живут на проценты с капитала.

Уильям Дорранс — ровесник Т. И значит, оба они лет на пятнадцать старше Элизы. В тот вечер на Элизе было вязаное платье из тонкой желтой шерсти поверх коричневого шелкового пуловера с высоким воротом.

Пока пили чай, стемнело; Элиза зажгла лампу. Уильям предложил: «Лучше я покажу вам дом завтра, при дневном свете». Я ничуть не встревожился и ничего не заподозрил, лишь решил, что мне можно будет прийти сюда завтра, и обрадовался, еще не сознавая, что вызвана эта радость присутствием Элизы.

Уильям был, как и я, в твидовом пиджаке и серых фланелевых брюках. Однако в отличие от меня он не курит трубку. Кроме того, он немного выше ростом, костист и жилист, глаза у него голубые, очков он не носит (а я ношу, и глаза у меня карие).

Чтобы не показаться Уильяму просто путешествующим саморекламщиком-у меня вдруг появилась потребность объяснять свои поступки, — я сказал, что предпринял эту поездку также и ради заработка, отнюдь не лишнего при уровне доходов европейского писателя средней руки. И этим, сам того не желая, укрепил Доррансов в их решении.

Супруги Дорранс не должны быть любителями литературы в обычном смысле этого слова. Однако Т. находит в их доме довольно большое собрание сказок, саг и мифов. Любимые книги: «Фалунские рудники» (у Уильяма) и «Рип ван Винкль» (у Элизы).

Мне очень жаль, заявил я, что не смогу пригласить гостеприимных хозяев дома на свое выступление в понедельник. Поскольку они не владеют немецким, присутствовать на моей встрече с читателями будет и бессмысленно, и страшно скучно. «Ваша встреча с читателями не состоится», — возразил Уильям. Я удивленно взглянул на него.

Среди мотивов, которыми руководствовались супруги Дорранс, бездетности следует отвести особое место. В романе необходимо показать причины постигшего их несчастья и его последствия. Значит, опять понадобится ретроспекция: история брака этой пары.

Оригинальная гипотеза Айсадора Кориата и Зигмунда Фрейда относительно бездетности лорда и леди Макбет. «По этой теории леди Макбет… и ее супруг… психологически одно и то же лицо. Это — пример распада (деконструкции) личности, известного нам из мифологии и встречающегося иногда и у Шекспира» (Эрнест Джонс). Нельзя ли приложить к Доррансам эту теорию, противоречащую любой популярной психологии брака?

Я проснулся на следующее утро, в воскресенье, восемнадцатого октября 1970 года, на чем-то вроде раскладной кровати; спал я одетым и был укрыт шерстяным одеялом; кроме этой кровати, в комнате ничего не было. Во сне я, видимо, повернулся на бок, поэтому глаза мои уперлись в посеревшие от времени еловые половицы. Оказалось, что запястья мои стянуты наручниками. И когда Элиза вошла в комнату, чтобы посмотреть, как я и что, я процедил сквозь зубы: «Если вам вздумалось поиграть со мной в «киднэппинг», миссис Дорранс, то я вынужден довести до вашего сведения, что вам не удастся найти человека, готового уплатить за меня выкуп».

«Меня зовут Элиза», — только и сказала в огпвет она. За окном-хмурое утро. Она поинтересовалась, что бы я хотел получить на завтрак.

Надо бы еще подумать, не слишком ли глупо выглядит вся эта уголовщина — снотворное (чай с ромом, приготовленный Элизой!) и наручники. Может, Доррансам вовсе не стоит прибегать к таким грубым приемам? Может, было бы достаточно нескольких слов, чтобы превратить Т. в своего пленника?

Правда, к Доррансам в этом случае нельзя было бы предъявить никаких претензий в юридическом смысле слова. Но именно этого я и не хотел подчеркивать. Читатель может, если захочет, рассматривать все происшедшее и как преступление.