Все наши желанья,
И думы, и сны
Огнем мирозданья
Меж звезд зажжены.
И дух наш, и тело,
И образ, и путь
От тех же пределов
Наследуют суть.
Кто волей свободной
Спесивится всласть,
Звезды путеводной
Не чувствовал Власть,
Звезды недвижимой
Не понял Закон,
Свободою мнимой
Навек ослеплен.
Содвинутся горы —
Знай, это Земля,
Из общего хора
Владыке внемля,
Его приближенье
Услышит опять
И дрожь восхищенья
Не сможет унять.
Подымутся воды,
Прихлынут ручьи,
Стремя на свободу
Потоки свои, —
Бороться напрасно,
Преграды им нет,
Их ярость подвластна
Лишь ходу Планет.
Из хаоса нитей
Над бездной времен
В цепочку событий
Твой жребий вплетен.
И нить его Пряха
Так держит в горсти,
Чтоб ношу без страха
Ты мог пронести.
Сомненья терзают —
Ты помни одно:
Лишь тот отнимает,
Кем было дано,
Кто, голос твой слыша,
Всему судит срок
И Милостью свыше
Подводит итог!
Так будь же смелее —
Предвечный с тобой!
Гляди веселее
И весело пой:
Неужто с врагами
Нам не совладать,
Коль с нами – над нами! —
Небесная рать?
Однажды вечером, после чая, решено было играть за домом в прятки с велосипедными фонариками. Дан повесил свой фонарь на яблоню возле ограды, а сам пригнулся под кустом крыжовника, готовый сорваться с места, как только Уна его обнаружит. Ее фонарь закачался, приближаясь, – и вдруг исчез: Уна спрятала его под плащом. Дан замер, прислушиваясь к ее шагам, и тут на другом конце огорода кто-то громко кашлянул. Оба подумали, что это Филлипс, их садовник.
– Все в порядке, Фипси, – крикнула Уна, – мы не топчем твои драгоценные грядки!
Она подняла повыше фонарь – и там, за грядками со спаржей и зеленью, показался человек, похожий на огородное пугало, в истрепанном черном плаще и островерхой шляпе. Рядом с ним по дорожке шагал Пак. Дети побежали навстречу. Незнакомец произнес что-то непонятное про ветер в голове.
Оказалось, он беспокоится, как бы они не подхватили простуду.
– Вы сами, кажется, немного простужены, – посочувствовала Уна, заметив, что он после каждой фразы глубокомысленно покашливает.
– Дитя, – нахмурился незнакомец, – если Небу угодно было наказать меня сей немощью…
– Ну-ну, – вмешался Пак, – девица вовсе не хотела тебя обидеть. Мне-то ведомо, Ник, что добрая половина твоей немощи – всего лишь уловка для простаков. А ты ведь и так свое дело знаешь, и охота тебе кряхтеть да кашлять?
Незнакомец пожал худыми плечами.
– Чернь, – сказал он, – не любит неприкрашенных истин. Вот и приходится философу прибегать к ухищрениям, дабы привлечь ее взгляд или – кхем! – слух.
– И что ты об этом думаешь? – спросил Пак у Дана.
– Не знаю, – растерялся тот. – Похоже на урок из учебника.
– Урок? Ну что ж! Бывали на свете учителя и похуже, чем Ник Калпепер… Где бы это нам присесть, только чтоб не в доме?
– На сене, в сарайчике у Мидденборо, – предложил Дан. – Он не рассердится!
– А? – поднял голову мистер Калпепер, разглядывавший при свете фонаря бледные цветочки чемерицы. – Вы сказали, господин Мидденборо нуждается в моих услугах?
– Боже упаси, – ухмыльнулся Пак. – Господин Мидденборо – просто лошадь и не так уж далеко ушел от осла. Идемте!
Их длинные тени заскользили и запрыгали по шпалерам фруктовых деревьев. Они вышли из сада и гуськом зашагали мимо дремлющего курятника и похрапывающего свинарника к сараю, где отдыхал Мидденборо – старый пони, что возил травокосилку. Дети поставили фонари снаружи, на край поилки для кур, и в ласковых глазах Мидденборо заиграли зеленые отблески. Все протиснулись внутрь и устроились на сене, только мистер Калпепер задержался в дверях.
– Осторожней, – предупредил Дан, – в сене попадаются колючки.
– Входи, не бойся! – позвал гостя Пак. – И не в таких еще сараях доводилось тебе ночевать… А ну-ка, впустим и звезды! – Он распахнул верхнюю створку двери и показал на небо. – Вот теперь вся твоя диковинная компания в сборе. А что говорится в ученых книгах о новой блуждающей звезде – вон там, видишь, за яблоневыми ветвями?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу