Зинаида Гиппиус - Чего не было и что было

Ну да, то же самое, я верю, что «П. Н.» говорят это искренно… И, я скорее могу представить себе, что Мельгунов, на худой конец, пойдет сажать капусту, но усадить его, республиканца и демократа, на диван Республиканско-Демократического Объединения Милюкову не удастся.

Я не политик и не берусь судить, хорошие или худые они оба политики. Но это я знаю, что если уважаемый П. Н. Милюков и хороший — то, во всяком случае, не для нашего несчастного времени, несчастного места и положения.

Знают ли это христиане? Очевидно, нет. Знают ли, что делают те, кто известными христианами и христианством пользуются? Сомневаюсь. Все бессознательно или полусознательно; почти «само так вышло». Оттого и вины нет ни на ком, хотя факт остается довольно страшным. В капле воды отраженный, — в частице нашей эмиграции, — он все-таки страшен.

Буду говорить начистоту. И без всякой полемики: очень надоела современная полемика «друг о друге», — а уж читателю-то! Не «подкидному», каким подозреваю «Читателя» в «Днях», а настоящему, конечно [52] М. В. Вишняку, впрочем, я еще не надоела. Все он продолжает обо мне, да о себе (о деле — ни полслова), да обижается, зачем у меня кому-то в ответе выражено «уважение», а ему нет, и — вдруг — открывает неожиданно — новые вещи: мне, признаться, думалось, что соединение «левое» (партийное, групповое и т. д.) есть соединение «идейное», что поэтому и можно брать иногда вообще «левых». Но что же оказывается? Оказывается, вовсе это не идейное соединение, а… родовое! Если родовое, я прошу Марка Вениаминовича Вишняка извинить меня: я о семейных делах в печати не имею привычки говорить; с ним это вышло у меня по незнанию. .

Итак — начистоту. О настоящем моменте, прежде всего; о том, что я в нем вижу. Ошибаюсь — пусть мне докажут это: я всегда с готовностью иду на признание своих ошибок.

За 10 лет нашего изгнанничества многое изменилось, — и в России, и во всех странах мира. Было бы печально, если бы эти перемены прошли мимо сознания русской эмиграции, если бы она осталась точь-в-точь такой, как была 10 лет тому назад, со всеми теми же концепциями и выводами. При нормальной эволюции одно должно было остаться неизменным — отношение к данной русской «власти» и — воля к борьбе с этой властью, так как сама она осталась неизменной; абсолютно такой же губительной и порабощающей, какой была 10 лет тому назад.

Изменившаяся обстановка вокруг этой неподвижной точки требует лишь изменения формы борьбы; отказа от некоторых, ставших непригодными; сознание других, более соответственных времени, а потому и более действительных.

Такова, в данном отношении, нормальная эволюция русского эмигрантства, его логический и естественный путь; особенно естественный для части политической, для всех остатков политических партий и группировок, оказавшихся за рубежом.

Когда и как случилось, что именно эта, политическая, часть эмиграции — сошла с нормального пути?

Я говорю сейчас о политически «левых», — всех оттенков; моя тема — новое явление как раз в этой среде. Кроме того, все же они находятся на поверхности нашей, пусть жалкой, политической жизни. Всякая организация и соединения «правых», даже умеренных, но открытых, настоящих «правых», являют вид такого безнадежного бессилия, от внутренних причин исходящего, что вряд ли стоит этими «объединениями» заниматься. Никакой, даже самый удачный, личный состав не спасает организацию, если она строится на отгоревшей во времени идее.

А чем более крайне правые — тем в более грубый примитив облекается их бессилие.

Впрочем, о правых я еще скажу два слова, когда подойду к центру моей темы.

Как же и когда у левых политиков и общественников отказ от прежних форм борьбы — правильный тактически превратился во что-то принципиальное и, наконец, в отказ, — на словах еще не «принципиальный», но уже фактический, — от борьбы вообще? (Кое-кем, г-жой Кусковой, например, это уже поставлено и принципиально.) Слово «изживание» сначала приобрело права гражданства; затем выросло почти до лозунга; а ныне осложнилось и определилось: «изживать» — требуется с особой психологией, с особо повернутым лицом к России, с особым, «нео-патриотическим», чувством.

Все знают, о чем я говорю. Все знают, как широки объятия этого неопатриотизма. Два магических слова: «интересы России» — посмотрите, кто только не попал в эти раскрытые объятия?

Смешно заикаться о каких-то «формах борьбы», когда о воле в борьбе давным помина нет. Услышим невдолге и открытое, словами сказаное: «Интересы России требуют отказаться от всякой борьбы с советской властью».