Н Ланская - Обрусители

- Ладно, ладно: оставим до срока, - заговорили мужики, шумно поднимаясь из-за стола и весьма довольные этой мерой, которая кроме того, что была совершенно законна, еще имела преимущество отсрочки.

- Ну, смотрите же, ребята, не сплошать! - сказал Щелкунов и пошёл к двери.

- He дураки тоже? До срока, так до срока - благо ждать не долго...

И дело было отложено.

Мужики вышли вслед за Щелкуновым, и шинок опустел.

- Вишь что затевают - проговорил сонный еврей и стал пересчитывать гроши. - He хай себе, как знают, - прибавил он равнодушно, и запер дверь.

IX.

- Подождем до срока, теперь уж недолго! - сказали сосновцы, и стали ждать срока. о принятом решении оповестили соседние деревни. Крестьянский мир тихо волновался, готовясь выразить свое неудовольствие и, в случае надобности, дать отпор.

Настал день выбора.

На крыльцо волостного правления, в сопровождении писаря, вышел старшина. Он был в длинном кафтане синего сукна, с медалью на широкой груди. К полудню ждали посредника, за которым еще накануне услужливый арендатор Цаплик отправил подставу.

Писарь, малый лет двадцати-пяти, с красивым, но противным лицом от постоянно игравшей на нем нахальной улыбки, состоял когда-то в почтальонах, но проворовался, был уволен и, как человек, умеющий читать и писать и, вдобавок, испытанной верности, был назначен писарем в волость, где не умел читать даже старшина. Один грамотный на всю волость - это ли не раздолье? Писарь Курочка имел и еще одно достоинство: умел пить, т. е. будучи пьяным, держался на ногах и мог отыскать какую угодно статью. Стоя возле старшины с папиросой в зубах и закрывшись рукою от солнца, он напряженно смотрел на большую дорогу, покрытую первым зимним снегом, из-под которого во многих местах пробивались грязные ручьи. В перспективе, в неправильном треугольнике, образуемым волостным правлением, общественным магазином и колодцем, виднелась группа крестьян.

- Должно, сейчас будет, - сказал Курочка, обращая свою речь к старшине.

- Самая бы пора, - ответил е неудовольствием старшина. - С утра толчешься, пора бы и выпить. Эк галдят! - заметил он презрительно, показав рукою в сторону мужиков, - a все без толку...

- Свой толк есть, Сидор Тарасович. A вы как на счет выборов полагаете? Ведь не очень-то вы им желательны, особливо после дела с Макаркой. Неловко выбрали время, увлеклись-таки маленько, - подсмеивался писарь.

Старшина отвернулся и поправил у себя на груди медаль.

- Их желаньев то не больно кто спрашивает, - сказал он сухо.

- Ну, все же без спроса нельзя, - хотя бы для формальности одной, - продолжал в том же тоне писарь: - потому ежели мы попирать закон будем, то, стало, и им туда же дорогу укажем. Нынче, Сидор Тарасович, народ стал переимчив.

Старшина зевнул, давая этим понять, что разговор не интересует его, но писарь не понял и внушительно, с оттенком добродушия, продолжал: - Надо умеренность соблюдать, Сидор Тарасович, a вы уж так пошли, словно над вами нет и закона.

- Куда как ты смешно рассуждаешь! - перебил его старшина. - Ну, на что мужику закон? Вот хоть бы тебя взять: назначил тебя господин посредник за то, что твоя жена ихней супруге чем-то угодила, и баста! и разговору никакого... Причем же тут закон? - кольнул в свою очередь старшина писаря.

- Оно так-то так, - согласился писарь, - да все, знаете, как за букву-то обеими руками держишься, так оно верней... A вон никак и сами Петр Иванович едут! - прибавил он, растирая ногой поспешно брошенную папиросу.

- Он самый и есть, - сказал старшина, - обдергиваясь и поправляя медаль.

К крыльцу волостного правления лихо подкатила арендаторская тройка вороных. Мужики сняли шапки; писарь и старшина быстро спустились с крыльца, почтительно вытянувшись. Закутанный в скунсовый воротник, вылез из саней посредник и, поддерживаемый с обеих сторон писарем и старшиной, медленно и важно поднялся на лестницу.

- Все готово? - спросил он на ходу, обращаясь к старшине.

Как изволили приказать, - ответил тот, почтительно кланяясь спине посредника.

Вошли в волостное правление. Писарь вдруг куда-то исчез, словно провалился, a старшина, приняв посредникову шубу, остановился у двери, слегка прислонившись к притоке.

- A на тебя, брат, опять жалоба, - сказал посредник, смотрясь в зеркало, которое имело способность отражать все в голубом цвете.

Старшина сделал несколько шагов вперед и смотрел с вопросительным знаком на лице.

- И, как надо полагать, основательная, - продолжал посредник, внимательно себя причесывая.