Андрей Упит: Душеприказчики

И обе одновременно вздохнули.

Ева взглянула на картину, которую когда-то принесла с чердака и повесила у себя в кухне. Сюжет ее отчасти напоминал то, что происходило в доме. Из рамы с облупившейся позолотой выступало просветленное, смиренно улыбающееся лицо покойницы, набожно сложенные на груди руки, и в них крестик. Из-за бордовой плюшевой занавески высовывалась головка румяного ангелочка и пухлая ручонка с цветком лилии.

— Видывала я на своем веку, как люди помирают, у самой муж помер от нарыва в животе…

Хозяйка поняла недоговоренное, но кивнула только после того, как сняла со лба ваткой крем.

— Он ничего не спрашивал?

— У меня? Когда это он у меня что-нибудь спрашивал? Я и заходить-то к нему боюсь.

Хозяйка еще раз вздохнула:

— Что делать, Евиня, больным так тяжело!

— Конечно, тяжело. А здоровым с ними легко? Взять, к примеру, хоть вас, барыня. Не от легкой жизни эти морщинки вокруг глаз. С таким больным и здоровому впору заболеть… Разрешите, барыня, — вы не достанете.

Она осторожно смахнула пуховкой с шеи излишек пудры.

— Белой стали пудриться? Раньше все больше розовой…

— Говорят, от розовой я совсем красной становлюсь. Неужели я в самом деле такая красная?

— Что вы, барыня, вовсе нет. Врет, кто так говорит. А в вашем возрасте румянец не мешает. Иначе при таких светлых волосах вы были бы совсем белесая. Вон как жена доцента Лаунага… Гостей, верно, ждете? В доме почти ничего нет, вы ведь утром не велели идти на базар.

— Какие там гости! Разве у нас сейчас кто бывает?

Едва госпожа профессорша вошла в спальню, как стало ясно, что она покривила душой. Надев новое платье, она стояла у окна и пристально смотрела в глубину прохода между гаражом и забором сада, где за решетчатыми воротами сновали пешеходы. На лице ее отразилось еле сдерживаемое волнение и забота, взгляд ни на секунду не отрывался от узкого прохода, по которому только и можно было попасть в домик профессора Грюна.

Внезапно глаза ее заискрились. В ворота вошел молодой человек и направился прямо к флигелю. Он шел уверенно, не останавливаясь; очевидно, дорога была ему хорошо знакома. Кремовые с иголочки брюки, синий пиджак, шляпа из жесткой соломки, толстая суковатая палка. Проходя мимо окна, он кивнул госпоже Грюн и негромко постучал в дверь. С тех пор как заболел профессор, звонок был снят.

Ева открыла ему и улыбнулась:

— Здравствуйте, здравствуйте, господин Бухбиндер. Госпожа профессорша ждет вас.

Это было сказано вполголоса, почти конфиденциально. Но господин Бухбиндер будто не слышал ее и, лишь подав шляпу и палку, слегка кивнул.

Госпожа профессорша и сама вышла навстречу. Он поцеловал ей руку и вежливо осведомился:

— Как сегодня чувствует себя наш больной?

Госпожа Грюн оглянулась на Еву, которая слишком уж старательно водворяла на вешалку шляпу и палку гостя.

— По-прежнему, по-прежнему. Проходите, господни Бухбиндер.

Из-за двери все еще слышалась возня Евы, и гость продолжал в приподнято галантном стиле, только еще громче:

— А вы, сударыня?

— Благодарю вас…

Больше Ева ничего не расслышала. Очевидно, хозяйка и гость удалились во внутренние комнаты. Бросив взгляд на лестницу, Ева вернулась в кухню.

Хозяйка и гость действительно направились в глубь квартиры — через приемную, затем гостиную. Впереди шел господин Бухбиндер. За ним следовала госпожа профессорша, плотно прикрывая за собой все двери.

В спальне господин Бухбиндер взял со стула капот с широкими рукавами, небрежно бросил его на кровать и сел.

Госпожа профессорша, явно нервничая, пыталась опереться обеими руками на туалетный столик, стоявший за ее спиной.

— Я уж думала, ты сегодня не придешь.

Он положил ногу на ногу и закурил сигарету.

— Сегодня чуть было так и не вышло. Начал работать новый приказчик, пришлось все ему объяснять…

— Но ведь у тебя там мадемуазель Рудзит?

— Мадемуазель Рудзит… У мадемуазель Рудзит свой отдел, она в галантерейном. А в мануфактуре она ничего не смыслит.

— Да, тогда конечно… Налить тебе кофе?

Руки госпожи профессорши нервно шарили по туалетному столику. Она даже немного покраснела.

Описав плавным движением руки полукруг, господин Бухбиндер затушил спичку, поискал взглядом пепельницу и бросил спичку прямо на ковер. Профессорша услужливо нагнулась, подняла ее и положила на опрокинутую крышку одной из многочисленных коробочек.

Господин Бухбиндер курил, устремив взгляд в стену. Сигарета время от времени потрескивала, и беловатая струйка дыма стлалась над головой. На сделанное ему предложение он не счел нужным ответить.