Альфонс Доде - Евангелистка

В гостиной г-жи Эпсен, где собирались люди скромные, без состояния, ему нечем было поживиться, а потому его рыжая раздвоенная борода «появлялась здесь ненадолго. Бирк давал понять, что для него это общество недостаточно благочестиво. Действительно, хозяйки дома отличались веротерпимостью и мало интересовались религиозными убеждениями своих гостей, однако это не мешало пастору Ларсену посещать их в течение многих лет и встречаться тут с прославленным г-ном Оссандоном.

Почтенному декану, чтобы навестить соседок, стоило лишь пройти небольшой садик, где он постоянно работал с садовыми ножницами в руках, согнув свой высокий стан над кустами роз, между тем как маленькая, бойкая г-жа Оссандон в сбившемся набок чепце следила за ним из окна и при малейшем дуновении ветра кричала мужу: «Оссандон, иди домой!» «Сейчас приду, Голубка…» И величественный старик шел на ее зов послушно, как ребенок. Благодаря близкому соседству и благодаря переводам, которые декан заказывал Элине для своих лекций по истории церкви, обе семьи подружились, а незадолго до приезда Лори-Дюфрена младший сын Оссандона, Поль, которого мать называла не иначе, как «майор», сделал предложение Элине Эпсен.

К несчастью, военный врач принужден был вести кочевую, бивачную жизнь, а потому, не желая расстаться с матерью и бабушкой, Элина сразу отказала ему наотрез; никто, никто, даже самые близкие ей люди не знали, чего стоил девушке этот отказ. С тех пор отношения между соседями изменились. Г-жа Оссандон избегала Эпсенов; хотя дамы кланялись при встрече, но перестали посещать друг друга. Воскресные вечера в гостиной стали из-за этого гораздо скучнее, ибо старый декан был необыкновенно остроумен, а зычный голос его «Голубки» гремел, как труба, сотрясая стены, особенно когда приходила Генриетта Брис и разгорались горячие богословские споры.

Генриетта Брис, старая дева лет тридцати — тридцати пяти, норвежка, ревностная католичка, проведя десять лет в монастыре в Христиании, принуждена была уйти оттуда из-за слабого здоровья и теперь пыталась, как она говорила, приобщиться к мирской жизни. Приученная к строгому уставу, к безропотному подчинению, она утратила всякую самостоятельность, всякое чувство ответственности и» теперь, в толчее людей и событий, растерянная, сбитая с толку, жалобно взывала о помощи, точно выпавший из гнезда птенец. Между тем она была неглупа, образованна, хорошо знала языки, поэтому ее охотно брали в качестве гувернантки в богатые семьи — в России и в Польше. Но Генриетта нигде долго не уживалась — ее возмущало и оскорбляло всякое столкновение с грубой действительностью, от которой ее уже не охраняло девственно-белое, непроницаемое покрывало монашеского ордена.

«Надо быть практичной!» — то и дело повторяла бедняжка, стараясь внушить себе твердость и благоразумие. Увы, не было на свете особы менее практичной, чем эта нелепая, худосочная, изнуренная катаром желудка чудачка с неровно отросшими после стрижки волосами под круглой дорожной шляпкой, имевшая вид пугала в старых обносках богатых учениц, щеголявшая жарким летом в меховой накидке поверх дешевенького светлого платья. При всей своей набожности и строгом соблюдении обрядов она была настроена либерально, даже революционно, и так же обожала Гарибальди, как и преподобного Дидона. [4] Дидон, Филипп-Виктор (1806–1839) — французский проповедник и религиозный писатель, автор назидательных популярно-богословских книг. Гувернантка внушала ученикам столь дикие, столь сумасбродные идеи, что перепуганные родители вскоре давали ей расчет, и она всякий раз, получив деньги, приезжала тратить их в Париж — единственное место в мире, где, по ее словам, ей дышалось легко и свободно.

Время от времени, когда знакомые думали, что она прочно устроилась на место в Москве или в Копенгагене, Генриетта внезапно появлялась, радостная, вольная, как птица. Сняв меблированную комнату, она бегала слушать знаменитых проповедников, навещала монахинь в монастыре, священников в ризнице, не пропускала ни одной лекции по богословию, делала заметки и обрабатывала их в статьи. Ее заветной мечтой было печататься в католической газете, и она засыпала письмами Луи Вейо, [5] Луи Вейо (1813–1883) — французский публицист и журналист, ярый защитник католицизма, редактор католического журнала «Юнивер». хотя тот никогда ей не отвечал. Не имея возможности печатать статьи, Генриетта Брис изливала свой пыл в богословских спорах на вечерах у знакомых, особенно охотно — в лютеранской семье Эпсен, на улице Валь-де-Грас, горячо доказывая, опровергая, цитируя священное писание, и уходила оттуда измученная, с пересохшим горлом, с головной болью, но счастливая, что ей удалось наконец исповедать свою веру. Через некоторое время, оставшись без гроша, что каждый раз ее удивляло, огорченная Генриетта поступала на первое подвернувшееся ей место, уезжала куда-нибудь далеко, и несколько месяцев о ней ничего не было слышно.