Андре Моруа - Превращения любви

Вспоминаю, что как-то, сидя у него в кабинете, я долго смотрела на него, ни слова не говоря.

— О чем ты думаешь? — спросил он, улыбаясь.

— Я хочу увидеть тебя таким, каким ты был бы, если бы я тебя не любила, и любить тебя таким тоже.

— Господи, как сложно! И это удается тебе?

— Любить тебя и таким? Да, без всякого труда.

На этот раз он предложил мне поехать в Гандумас раньше чем обычно.

— Ничто не удерживает нас в Париже. Я могу там заниматься своими делами с таким же успехом, как здесь. Потом, деревенский воздух будет полезен для Аллана, и матери будет веселее. Все за то, чтобы скорее поехать.

Я, со своей стороны, ничего лучшего не желала. В Гандумасе Филипп будет принадлежать мне. Единственно, чего я боялась, это чтобы он не скучал. Но оказалось обратное, он очень быстро обрел там душевное равновесие. В Париже, хотя Соланж и была для него потеряна, оставалась еще какая-то упрямая и, без сомнения, тщетная надежда. Когда раздавался телефонный звонок, Филипп инстинктивно тянулся к трубке; я очень хорошо знала этот его жест, от которого он никак не мог избавиться.

Когда мы вместе выходили на улицу, я со своей обостренной чуткостью к каждому душевному движению Филиппа видела, что он повсюду боялся встретиться с Соланж и в то же время жаждал этого. Он знал, что еще страстно стремится к ней и что, если бы она захотела, ей ничего не стоило бы снова завладеть им. Он знал это, но знал также, что его достоинство и забота о собственном счастье не допускают этого возврата. В Гандумасе, в той обстановке, с которой никогда не был связан образ Соланж, он начал понемногу забывать ее. Уже через неделю у него сделался несравненно лучший вид: щеки слегка пополнели, глаза стали яснее, начала проходить мучительная бессонница.

Погода стояла прекрасная. Мы совершали пешком длинные прогулки. Филипп сказал мне, что ему хочется последовать примеру своего отца и начать интересоваться сельским хозяйством. Мы каждый день бывали в Гишарди, в Брюйере, в Резонзаке.

Утро Филипп проводил всегда на заводе, после завтрака мы шли гулять.

— Знаешь, — говорил он мне, — что мы сделаем? Возьмем с собой книгу и будем читать вслух в лесу.

В окрестностях Гандумаса было много приятных уголков, где можно было посидеть в тени. Иногда мы опускались прямо на траву у края аллеи, над которой сплетались ветви деревьев, образуя как бы боковые приделы нежно-зеленого собора, иногда усаживались на пни, иногда на скамейки, поставленные здесь еще со времен деда Марсена. Филипп приносил новеллы Бальзака, которые очень любил, или некоторые повести Мериме, такие как «Двойная ошибка», «Этрусская ваза», рассказы Киплинга или стихи. Время от времени он поднимал голову и спрашивал:

— Тебе еще не надоело?

— Что ты, Филипп! Я никогда в жизни не была так счастлива.

Он смотрел на меня с минуту, потом продолжал. Когда чтение кончалось, мы начинали спорить о действующих лицах, об их характерах, и часто разговор переходил на живых людей. Как-то я захватила с собой маленький томик, заглавие которого не хотела показать ему.

— Что это за таинственная книга? — спросил он, когда мы сели.

— Это книга, которую я взяла из библиотеки твоей матери и которая сыграла некоторую роль в твоей жизни, Филипп. Во всяком случае, ты когда-то писал мне о ней.

— А, знаю. Это мои «Маленькие русские солдаты». Как я доволен, Изабелла, что ты разыскала эту книгу. Дай-ка ее мне.

Он перелистал томик с видимым любопытством, но был как будто чуть-чуть разочарован.

«Они предложили избрать королевой одну гимназистку, которую все мы хорошо знали, Аню Соколову. Это была изумительно хорошенькая девочка, гибкая, грациозная и ловкая… Склонив голову перед королевой, мы поклялись повиноваться ее законам».

— Но это же прелестно, Филипп, и потом ты весь в этой фразе: «Склонив голову перед королевой, мы поклялись повиноваться ее законам». Есть еще красивое место: королева хочет иметь какую-то вещь, и герой, чтобы разыскать ее, преодолевает все препятствия… Погоди… Дай-ка мне книгу… Вот:

«— Боже мой, Боже мой! — сказала королева. — Сколько неприятностей вы себе причинили! Спасибо!

Она была очень довольна. Снова пожав мне руку, на прощаний она прибавила:

— Если я всегда буду вашей королевой, я прикажу генералу, чтобы он выдал вам знаки отличия.

Я поклонился ей и удалился, тоже очень счастливый…»

— Ты остался на всю жизнь тем же маленьким мальчиком, Филипп… Только королева часто менялась.