Дэвид Лоуренс - Дочь леди Чаттерли

Клэр с восторгом описывала фотографии огромных каминов, которые показывал ей сэр Клиффорд и сообщала, что всего за несколько часов узнала так много из истории Англии.

«Потом сэр Клиффорд отпер большой сундук и извлек на свет Божий богатейшую коллекцию миниатюр, которые, как он сказал, очень нравились тебе, ма, — писала Клэр своим аккуратным почерком. — Он обратил мое внимание на изысканнейшую миниатюру графини Ламбе — ее тайком вывез из Франции какой-то аристократ, когда там случилась революция. Миниатюра так и осталась в Рагби, потому что во времена царствования короля-регента здесь жили беженцы из Франции. Он сказал, ты так любила смотреть на эту миниатюру. Ты ее помнишь, ма?.. Отсюда ты, наверное, сделала вывод, что он вспоминает о тебе без злобы и гнева…»

Разумеется, Клэр не написала матери ни в этом, ни в последующих письмах, что все время мысленно сравнивает Рагби с «Лебединой долиной». «Лебединая долина» очень проигрывала от этого сравнения, но вовсе не потому, что в Клэр вдруг проснулся снобизм. В Рагби все дышало величием и достоинством. В его атмосфере она чувствовала себя как рыба в воде.

Но не только Клэр наслаждалась обществом своего нового друга, сэр Клиффорд, оказывается, тоже с нетерпением ждал каждого приезда Клэр. В один из дней он пригласил обеих девушек к ланчу. Когда они уже возвращались в Лон Эндон, Лиз сказала:

— Знаешь, Клэр, тебе каким-то непостижимым образом удалось вытащить старикана из его раковины. Уж чего-чего, а подобной общительности я за ним сроду не замечала.

Девушки везли в Лон Эндон корзину чудесных нектаринов — эти фрукты росли вдоль южной стены Рагби.

За обедом все обитатели Лон Эндона поддразнивали Клэр, сумевшую растопить сердце старого баронета. Девушка краснела от шуток, но они ей были приятны.

Дни летели незаметно. С каждым разом Клэр все дольше и дольше засиживалась в Рагби. За день до ее отъезда сэр Клиффорд пригласил девушку к обеду, а потом повел смотреть фильм — его показывали пациентам госпиталя.

Это оказался старый фильм с Лоуренсом Оливье в роли короля Генриха V — сэр Клиффорд смотрел только исторические ленты. И Клэр фильм очень понравился. Она видела его когда-то очень давно, а теперь воспринимала все совершенно иначе. Особенно сильное впечатление произвел на девушку эпизод, где лучники, выстроившись в длинный ряд, посылают в воздух стрелы из своих высоко поднятых луков. Клэр даже не удержалась от восклицания восторга.

Клиффорд улыбнулся, услышав ее непосредственное «браво!» В полумраке он видел одухотворенное самым неподдельным восхищением лицо девушки.

Как же она восприимчива ко всему прекрасному и как привязался он к ней за эти дни! Он с тоской думал о ее скором отъезде. Быть может, им больше не суждено увидеться…

Сэр Клиффорд почему-то никогда не связывал Клэр с этим Оливером Меллорсом. Она была дочерью его Конни, тем самым ребенком, который по праву рождения должен был принадлежать ему, Клиффорду Чаттерли. Она внезапно ворвалась в его жизнь, одарив ослепительным счастьем. Он сам еще до конца не понимал, как такое могло случиться. Прощаясь с Клэр, баронет не стал прятать своих чувств.

— Мне кажется, моя дорогая, мы самым искренним образом привязались друг к другу, несмотря на столь колоссальную разницу в возрасте. Я уже стою на краю могилы, вы же только начинаете жить.

— Никогда не забуду ни вас, сэр Клиффорд, ни Рагби-холл, — сказала Клэр, до слез тронутая его словами.

— Но вы ведь вернетесь? Я хотел сказать, вы приедете еще в Рагби? Пускай он станет для вас вторым домом. Вас всегда будет ждать ваша комната. Прошу вас, приезжайте погостить в Рагби.

— Еще никогда в жизни я не получала таких замечательных приглашений! — вырвалось у Клэр.

Сэр Клиффорд вздохнул, глядя на раскрасневшуюся от счастья Клэр. Конни, Конни, почему ты покинула меня? — думал он. Твоя дочь привезла с собой столько воспоминаний. Но лучше бы мне все забыть…

— Я напишу вам, сэр Клиффорд, — пообещала Клэр.

— Буду ждать с нетерпением ваших писем. Клэр?..

— Да, сэр Клиффорд?

— Я о вас очень много думаю. Всего за несколько дней мы стали настоящими друзьями. Расставаясь, хочу сказать вам следующее: я не могу винить во всем случившемся только вашу мать. Ведь стремление любить и быть любимой так естественно для женщины. Невозможно ограничить отношения между мужчиной и женщиной одной лишь духовной и интеллектуальной близостью. Человеческий род прекратил бы свое существование, если бы женщин не тянуло к мужчинам и наоборот. Понимаете, Клэр, о чем я говорю? Эта истина досталась мне ценой невероятных страданий, и вы первая, кому я так открываю душу. Дело в том, что я вижу— вы немного сбились с пути. С того единственного пути, который только и может привести молодую и прекрасную девушку, вроде вас, к счастью. Вы меня понимаете?