Мария Пуйманова - Жизнь против смерти

— Можно поговорить с тобой с глазу на глаз, дядя?

Станислав покосился на ручные часы, лежавшие на столе.

— Только быстро, — сказал он. — Я скоро ухожу.

Митя сразу взял быка за рога — так, по крайней мере, ему казалось.

— Дядя, — сказал он, — если я получу в школе похвальный лист, ты дашь мне за это немного деньжат?

Станислав не удержался от улыбки, хоть и знал, что это непедагогично. Ну и продувной мальчишка!

— Еще неизвестно, получишь ли ты похвальный лист. И будут ли у меня к тому времени деньги — тоже не ручаюсь.

— Тогда знаешь что, — предложил Митя, — дай-ка ты мне эти деньги сейчас, а когда я получу похвальный лист, мы будем квиты.

— Ишь ты какой делец! — пошутил Станислав и насторожился. — Сколько ж тебе надо?

Митя подошел ближе.

— Не знаешь ли, сколько стоит билет в Улы? Третьим классом туда и обратно? Двадцать монет с гаком у меня есть, но этого не хватит. Мне не хочется у тебя просить, да, понимаешь, суббота, и все наши ребята…

— Да, твоих денег не хватит. А кто туда едет?

— Видишь ли, дядя, я не могу сказать всего. Я дал честное слово. А кстати, нет ли у тебя расписания поездов? Дело не ждет.

— Ну вот что, хватит! — рассердился Станислав. — Или ты мне немедленно скажешь, в чем дело, или не получишь от меня ни гроша.

— Дело в том, что ко мне пристал на улице шпик … — И Митя, не переводя дыхания, с жаром рассказал всю историю, в которой, по его мнению, он вел себя геройски. — Вот видишь, какое опасное положение, — закончил он не без упрека. — Они охотятся за папой.

— Ну, до папы им не добраться, — спокойно возразил Станислав. — Ты правильно ответил этому типу: с папой мы, мол, расстались. Больше ничего не оставалось делать. Но при чем тут билет в Улы, хотел бы я знать? — сказал он уже строже и снова с нетерпением покосился на часы.

Митя взглянул на него как-то сочувственно.

— Дядя Станислав, — сказал он с недетской снисходительностью. — Неужели ты веришь этой сказке про Америку?

Станислав резко обернулся.

— О чем ты говоришь, Митя?

Мальчик поднял на него свои правдивые детские глаза и сказал совсем тихо:

— Но ведь папа здесь.

Станислав вскочил с места.

— Кто внушил тебе такой вздор? — сердито обрушился он на мальчика.

— Не пугайся, дядя. Папа живет под другой фамилией, — успокоил племянник рассерженного дядю. — Помнишь, как бабушка однажды удивлялась, что мы с мамой делаем такие далекие прогулки? Это мы ходили к папе в гости.

— Вот так здорово! — вскричал Станислав, хватаясь за голову. — И куда же?

— Тебе ни к чему это знать, — тоненьким голоском отрезал Митя, — потому что его там уже нет. Когда это случилось с мамой (в семье Гамзы, как по уговору, никогда не говорили «когда ее казнили» или «когда ее расстреляли гитлеровцы», а всегда только «когда это случилось») и мы осенью вернулись в Прагу, я однажды зашел туда, где жил папа, но та пани сказала, что он уехал неизвестно куда.

— Какая пани?

— Очень хорошая. У которой он жил. Я тогда боялся, не забрали ли его…

Станислав злился в душе. Подумать только, что выделывает этот мальчишка у нас за спиной! А мы-то думали, что держим его под присмотром!

— Уж не собираешься ли ты поехать к нему в Улы? — хмуро спросил он.

Теперь вскочил с места Митя.

— Собрался и поеду! — упрямо воскликнул он и шагнул к двери. — Хотя бы и зайцем, если хочешь знать! И ничего мне от тебя не надо. Зря я тебе все рассказал, я ведь давал маме слово. Поделом мне за это! Пусти, мне надо предупредить папу. Уж я сумею туда добраться.

Станислав крепко держал вырывающегося Митю. Он понял, что не следует раздражать мальчика.

— Наделал бы ты там дел! — сказал он веско. — Провалил бы и отца и себя. Это же против правил конспирации, понимаешь, Митя? Они за нами следят, это ясно. Члены нашей семьи навели бы их на след. Предупредить папу должен связной.

Митя широко раскрыл глаза. Он понял дядины доводы и согласился с ним. Слова «конспирация», «связной» зачаровывали его, они звучали так таинственно, так по-взрослому! И хотя все это было серьезное и совсем не веселое дело, сильно тревожившее Митю, все же оно отзывалось приключением и чем-то напоминало детективные романы.

— Сейчас я ухожу, — сказал Станислав, подходя к гардеробу. — Слушай меня внимательно, Митя. Я не обещаю тебе бог весть чего, но приложу все усилия, чтобы папе как можно скорее сообщили, что в гестапо снова вспомнили о нем.

— И пусть ему расскажут об этом шпике и о фотографии, — вставил Митя.