Генрих Клейст - Землетрясение в Чили

— Замолчите, донна, ни малейшего движения, даже глазом не моргните, но притворитесь, что вам сделалось дурно, и, мы тогда покинем церковь.

Однако, прежде чем успела донна Констанца выполнить эту благоразумно придуманную меру для их спасения, чей-то громкий голос, прервав проповедь каноника, воскликнул:

— Расступитесь, граждане Сантьяго, эти безбожники стоят здесь, среди нас!

И когда другой голос с ужасом, который передался стоявшим вокруг него, спросил: «Где?» — «Здесь!» — отвечал третий и в благочестивом исступлении с такой силой рванул за волосы Хосефу, что она упала бы вместе с сыном дона Фернандо, если бы этот последний ее не поддержал.

— С ума вы сошли! — воскликнул юноша, охватив рукою Хосефу. — Я дон Фернандо Ормес, сын городского коменданта, которого все вы знаете.

— Дон Фернандо Ормес? — воскликнул, став вплотную рядом с ним, башмачник, когда-то работавший на Хосефу и знавший ее так же хорошо, как и ее маленькие ножки, — Кто отец этого ребенка? — обратился он с наглым вызовом к дочери Астерона.

Дон Фернандо побледнел при этом вопросе; он то кидал робкие взоры на Херонимо, то оглядывал толпу, не найдется ли среди нее хоть один человек, который бы его знал. Угнетаемая ужасом Хосефа воскликнула:

— Это не мой сын, как вы думаете, мастер Педрильо! — и в несказанном страхе взглянула на дона Фернандо. — Этот молодой человек — дон Фернандо Ормес, сын городского коменданта, которого все вы знаете.

Башмачник спросил:

— Кто из вас, граждане, знает этого молодого человека?

И многие из стоявших кругом повторили:

— Кто знает Херонимо Ругера, пусть выступит вперед!

Тут случилось, что маленький Хуан, испуганный шумом и

смятением, потянулся с рук Хосефы на руки к дону Фернандо. «Вот он — отец!» — завопил тогда какой-то голос; и: «Вот он — Херонимо Ругера!» — второй; и: «Вот они — святотатцы!» — третий; и: «Побейте их камнями! побейте их камнями!» — весь собравшийся в храме Иисуса христианский народ.

Херонимо воскликнул:

— Остановитесь, бесчеловечные люди! Если вы ищете Херонимо Ругера — так вот он! Оставьте этого ни в чем не повинного человека!

Беснующаяся толпа, смущенная заявлением Херонимо, остановилась, озадаченная; несколько рук отпустили дона Фернандо; в это мгновенье к ним поспешно приблизился морской офицер высокого ранга и, протеснившись сквозь окружавшую их шумную толпу, спросил:

— Дон Фернандо Ормес! Что случилось с вами?

Тот отвечал, уже совершенно освободившись, с истинно героической находчивостью:

— Да! Посмотрите-ка, дон Алонсо, на этих злодеев! Я бы погиб, если бы этот достойный человек для успокоения разъяренной толпы не выдал себя за Херонимо Ругеру. Будьте добры, арестуйте его вместе с этой молодой дамой, ради их обоюдной безопасности, а вместе с тем и этого негодяя, — добавил он, хватая башмачника Педрильо, — который поднял весь этот бунт.

Башмачник воскликнул:

— Дон Алонсо Онореха! Ответьте по совести, разве эта девица — не Хосефа Астерон?

Так как дон Алонсо, прекрасно знавший Хосефу, медлил с ответом и несколько голосов со вновь вспыхнувшим бешенством завопили: «Это — она! Это — она!» и «Смерть ей!» — то Хосефа, передав на руки дону Фернандо маленького Хуана и маленького Филиппа, которого до сих пор держал Херонимо, сказала:

— Идите, дон Фернандо, спасайте своих обоих детей и предоставьте нас нашей участи!

Дон Фернандо, приняв от нее детей, сказал, что он скорее готов погибнуть, чем допустить, чтобы кому-нибудь из его спутников причинили зло. Выпросив у морского офицера шпагу, он подал Хосефе руку и предложил другой паре следовать за ним. Им действительно удалось выйти из церкви, так как при подобных приготовлениях толпа расступилась перед ними с достаточной почтительностью; и они уже почитали себя спасенными. Но едва ступили они на площадь, также наполненную народом, как из преследовавшей их разъяренной толпы раздался голос: «Это — Херонимо Ругера, граждане, ведь я — его отец!» — и страшный удар дубины поверг его на землю. Шедшая с ним рядом донна Констанца с криком: «Иисус-Мария!» — бросилась к своему зятю, но уже раздался крик: «Монастырская девка», — и удар дубины, нанесенный с другой стороны, поверг на землю рядом с Херонимо и ее, бездыханную.

— Чудовище, — закричал неизвестный, — это ведь донна Констанца Ксарес!

— Зачем они нас обманывали! — отвечал башмачник. — Отыщите настоящую и убейте ее!

Дон Фернандо, увидав труп донны Констанцы, воспылал гневом; он выхватил меч из ножен, взмахнул им и рассек бы пополам фанатика-злодея, вызвавшего все эти зверства, если бы тот не уклонился от удара. Но так как он не мог бы одолеть наступавшей на него толпы, то Хосефа с криком: «Прощайте, дон Фернандо, и будьте благополучны вы и дети! Вот! Убейте же меня, кровожадные тигры!» — бросилась добровольно в толпу, чтобы прекратить побоище. Педрильо ударом дубины свалил ее с ног. Затем, обрызганный ее кровью, завопил: «Пошлите ее ублюдка за ней в преисподнюю!» — и ринулся с еще не утоленной жаждой крови снова вперед. Дон Фернандо, этот богоподобный герой, стоял теперь, прислонившись спиною к церковной стене; левой рукой держал он детей, правой — меч! Каждым ударом он, словно молнией, поражал одного из нападавших; лев не мог бы обороняться лучше. Перед ним уже лежали во прахе семь кровожадных псов; сам вождь сатанинской шайки был ранен. Однако мастер Педрильо не успокоился до тех пор, пока ему не удалось за ноги оторвать у него от груди одного из мальчиков; он взмахнул им высоко над головою и раздробил его об угол одного из церковных пилястров. После этого настала тишина, и все разошлись.