Алексей Хомяков - Светлое Воскресенье

Скруг иногда вздрагивал при таких словах и пробовал сказать что-то, но слова замирали на устах.

Но вдруг пробило двенадцать, Дух и все исчезло, и он снова очутился в своей комнате, и при последнем ударе колокола вспомнил о предсказанье Марлева, и, подняв глаза, увидел перед собой торжественный призрак, окутанный с ног до головы в черный саван и, как туман стелется по полю, несшийся к нему навстречу.

Дух приближался тихо, торжественно и безмолвно. Когда он подошел к нему, Скруг невольно упал на колени, ибо в самом воздухе он, казалось, разливал вокруг себя мрак и таинственность. Он весь был закрыт черною мантиею, которая скрывала от Скруга его голову, лицо и фигуру, так что видна была одна повелительно распростертая рука. И если бы не эта рука, то трудно было бы отличить его от густого мрака, в котором он двигался.

Скруг мог разобрать только, что призрак был высокого, величественного стану. Он стоял молча и недвижимо, и его присутствие невольно наполняло Скруга каким-то благоговейным страхом.

— Я перед Духом будущего? — спросил Скруг.

Дух не отвечал, но указал рукою вперед.

— Ты мне покажешь тени того, чему еще быть впереди! так ли, Дух? — продолжал Скруг.

Верхняя часть савана сжалась на минуту в складки, как будто казалось, что Дух кивнул головой. Другого ответа не было.

Хотя Скруг уже успел привыкнуть к обществу Духов, но им овладел такой страх перед той новой безмолвной тенью, что ноги дрожали под ним и он чувствовал себя едва в состоянии за ним следовать. Дух приостановился на минуту, как будто заметив это и давая ему время оправиться; но Скругу вовсе не было легче от такой благосклонности Духа. Его проникал какой-то темный ужас при одной мысли, что из-за черного савана на него устремлены два блестящих таинственных глаза…

— Дух будущего! — вскрикнул Скруг. — Я боюсь тебя больше обеих теней, твоих предшественниц; но я знаю: ты пришел ко мне с добрым намерением, и сам я надеюсь быть скоро другим человеком, и потому готов всюду за тобой с благодарным легким сердцем.

Но ответа снова не было, и рука только показала пальцем прямо вперед.

— Веди же, — сказал Скруг, — веди, ночь коротка и время дорого; я знаю это, веди же, призрак.

Дух понесся, и за ним некая другая невидимая сила схватила и повлекла Скруга.

Нельзя сказать, чтобы они вошла в город, потому что, казалось, дома и улицы сами собой вырастали из земли вокруг них и снова исчезали вслед за ними. Наконец они очутились на бирже, среди купцов, которые спешили туда и отсюда, звенели золотом в кошельках, толковали кружками о делах своих или смотрели на часы, перебирая в руках толстые золотые печати. И все так же, как и всегда… и как часто сам Скруг видал такую сцену и бывал в ней актером.

Дух остановился пред одним небольшим кружком.

— Нет, — говорил один толстый господин с выпятившимся подбородком, — я хорошенько не знаю этого, только знаю, что он умер.

— Когда умер? — спросил другой.

— В эту ночь, кажется.

— Что с ним такое было? — спросил третий, взяв значительно щепоть табаку из толстой золотой табакерки. — Я уже думал, что он никогда не умрет.

— Бог весть что, — сказал первый, зевая.

— Что сделал он с своими деньгами? — спросил подошедший господин с красным лицом и толстым, сизым, почти висевшим носом, точно у индейского петуха.

— Я ничего не слыхал, — сказал, снова зевая, господин с длинным подбородком. — Знаю только, что мне они не достанутся и что на похороны свои он, вероятно, тоже многого не истратит; да и правда: некому пойти на них.

— А что бы нам всем отправиться компанией? — заметил другой, смеючись.

— Я бы пошел, если бы знал, что будет хороший завтрак, — отвечал господин с отвислым носом.

— Да ему и в гробу не соснется при одной мысли, что угощают нас на его похоронах, когда и от живого никто не видал рюмки водки или куска хлеба закусить поутру, — заметил кто-то.

С этими словами поднялся новый хохот.

— Видно, что я еще самый бескорыстный изо всех вас, — продолжал первый, — потому что никогда не завтракаю, и я готов идти, если найду товарища. Впрочем, когда хорошенько подумаю, мне кажется, у него не было лучшего друга на свете, потому что мы всегда очень дружески разговаривали, когда встречались на улице.

Все разговаривавшие, однако ж, разошлись и смешались с другими кружками. То были все знакомые Скруга. И он уже собирался спросить у Духа объяснения, что значили эти толки, но призрак понесся далее вдоль улицы, указывая рукою на две фигуры, разговаривавшие между собою. То были также его знакомые, люди очень богатые и с большим весом в деловом мире, около которых он всегда очень ухаживал и очень старался, чтобы стоять высоко в их мнении. Он стал прислушиваться.