Жан Жионо - Гусар на крыше

— Пусть идут, куда глаза глядят, к пастбищам; там, наверху, они, может быть, уцелеют, если повезет. Ну а что касается всех прочих, то остается только копать могилы поглубже. В деревушке Монфрок, примерно в одном лье отсюда, вон за теми утесами, — продолжал молодой человек, — оставался еще один, чуть живой, уже в альгидном периоде, но сегодня утром он умер у меня на руках. Я вышел и сел около его дома — да не сел, а плюхнулся, как мешок, — так мне все осточертело. Вот тут я и увидел вашего Росинанта. Он спокойно позволил взять себя за повод. Ну а если б заартачился, я бы наплевал, пусть бежит. Я едва держался на ногах.

Он сказал, что самое трудное — это найти хоть какую-нибудь еду. Все настолько заражено, что нельзя прикасаться ни к каким съестным припасам в домах — ни к свинине, ни к хлебу, ни к лепешкам. Лучше уж щелкать зубами. Только нельзя же голодать до бесконечности.

— Скажите, мне это мерещится или вы тоже слышите какой-то шум? — Шум доносился из хлевов.

— Это уже другая история, — сказал молодой человек. — Животные три дня ничего не ели. Я пойду их выпущу. Не слишком-то весело подыхать с голоду взаперти. У вас есть пистолеты? Одолжите мне их. Свиньям придется размозжить головы. Эти животные прожорливы и поедают трупы.

Анджело глубоко затянулся и выпустил большое облако дыма.

— Не думаю, чтобы я был храбрее других, — сказал он. — Я такой, каким меня создала природа. Меня может напугать нечто неожиданное, что выбивает меня из равновесия. Но если у меня есть четверть часа на размышления, то я становлюсь совершенно равнодушен к опасности. А посему если вы не против, то, до тех пор пока не прибудут те десять солдат, о которых вы только что говорили, я буду помогать вам. Я бы не хотел вас обидеть, но видно, что вы уже на пределе.

— Когда я вас только увидел, — сказал молодой человек, прищурив глаза, — я готов был держать пари, что вы из тех, для кого струсить так же естественно, как дышать. И думаю, что оказался прав. На вашем месте я бы дал две сигары идиоту, наделенному полномочиями в этой долине Иософата, и дунул бы по направлению к Дрому, где, если верить слухам, у вас есть шансы выкарабкаться. Во всяком случае, я бы попытался. Живешь-то ведь один раз. А посему, как вы говорите, я вам признаюсь, что чертовски боюсь остаться совсем один в этих благословенных местах. Вы явно сильнее меня, и я не стану прогонять вас силой. Вы даже не можете себе представить, — добавил он, — как приятно говорить и слышать ответы; мне кажется, что это могло бы вернуть мне сон… — Надо заметить, что Анджело тоже доставляло удовольствие произносить длинные фразы. Глаза молодого человека утратили всю свою ироничность.

— Отдохните, — сказал Анджело.

— Ну уж дудки, — ответил тот. — Еще глоточек, и пошли. Умирающих случается находить в самых невероятных местах; я бы хотел спасти хотя бы одного или двух. О таких вещах с удовольствием будешь вспоминать лет через пятьдесят. Не потеряйте сигары. После работы приятно будет выкурить по одной.

Анджело проверил свой арсенал. У него было два пистолета, в каждом по десять патронов.

— Пять для взрослых свиней, — сказал молодой человек, — для поросят достаточно дубинки. А остальные патроны нужно приберечь, они могут нам понадобиться. По правде говоря, я вам очень благодарен за то, что вы остаетесь. Я чувствую, что готов к бою. Но предупреждаю вас, вы здорово рискуете. А в общем, спасибо: я понимаю, что теперь вас, как клеща, не оторвать от холеры, особенно от холеры morbus. Простите, я немного пьян, но я действительно от всей души вам благодарен. Ну, вперед!

Очевидно, животные постились уже не один день. Едва открылись ворота, как овцы помчались через поля по направлению к горам. Лошади так брыкались около своих кормушек, что пришлось перерезать удерживавшие их веревки. Очутившись на свободе, они сначала бросились к ручью, а потом исчезли в том же направлении, что и овцы. Анджело пристрелил трех больших, обезумевших от ярости свиней, которые уже наполовину изгрызли дверь свинарника. Перегнувшись через невысокую ограду, молодой человек кривым садовым ножом размозжил голову свинье.

Она была вне себя и, как бык, кидалась на человека. Она уже сожрала своих поросят.

— Какая кладбищенская тишина! — сказал молодой человек.

Действительно, не слышно было ничего, кроме шелковистого шелеста крыльев безмолвно порхающих птиц.

— Я посмотрю, что там, — сказал молодой человек. — Оставайтесь здесь.

— За кого вы меня принимаете? — ответил Анджело. — Кстати, я тут уже был; это здесь я убивал крыс.