Владимир Жаботинский: СAUSERIES Правда об острове Тристан да Рунья

Есть, въ особенности, одинъ отрицательный факторъ, который является главной опорой патриархализма: отсутствие металловъ. Цивилизащя Тристана есть цивилизания безъ железа. Островъ этотъ — живой урокъ влияния орудй производства на всю структуру общества. Некоторые изъ ихъ инструментовъ говорятъ о недюжинной изобрътательности. Я самъ видълъ нъчто вродъ «машинной» молотилки, сделанной цъликомъ изъ дерева; въ следующей статье упомяну «обсерваторио» на горе Ландру и «печатню» въ Черко. Но всей этой природной находчивости положенъ тъсный предълъ: нътъ именно тъхъ материаловъ, которые послушны человъку безгранично, которые онъ можетъ ковать и отливать какъ ему угодно. При такихъ условияхъ просто не стоитъ ломать голову надъ усовершенствованиями: мало чего добьешься, кромъ моральнаго удовлетворения. Оттого изобрътательствомъ интересуется только маленький кружокъ ннтеллигенции, основанный Александромъ Ахо и предводимый теперь Иосифомъ Вербой.

А въ то же время — Тристанъ-да-Рунья можетъ когда нибудь еще стать доказательствомъ, что эта самая зависимость культуры отъ орудй производства далеко не абсолютна. У меня сложилось твердое впечатлъние — и въ третьей статьъ моей я попробую передать его и читателю, — что въ смысле духовныхъ достижений, эта колония далеко пойдетъ, и некогда еще подымется до большихъ высотъ — несмотря на неизбежную и непоправимую отсталость своей экономической системы.

Чтобы покончить съ вопросомъ о социальной дифференциации на острове, хочу упомянуть еще одно свое наблюдение — хотя поселенцы, которымъ я сообщилъ его, все въ одинъ голосъ уверяли, что я ошибаюсь. По моему, въ ихъ среде явно назръваетъ — мнъ сейчасъ придется употребить очень неожиданный терминъ — аристократия. Не имущественная (въ этомъ отношении большихъ различи еще нътъ), а родовая. Сами они еще этого, очевидно, не сознаютъ, но общественное положение ранняго поселенца или его потомства несравнимо выше, нежели удъльный въсъ не только совсемъ «зеленаго» новичка, и даже и такого, который прибылъ лътъ двадцать тому назадъ. Дъло въ томъ, я думаю, что въ истории острова ръзко выделяются два основныхъ момента: первый — ръзня «философовъ», второй — те годы, когда Ландру установилъ брачные порядки поселения. Первое изъ этихъ собьтй определило общественный и государственный строй маленькой колонии — упорядоченную анархию; второе, изъ хаоса, грозившаго выродиться въ свальную животность, выработало основы ихъ семейнаго быта. То, что прибыли до этихъ двухъ родовыхъ судорогъ, положившихъ начало странной и крохотной этой наши, и, конечно, ихъ потомство — и образуютъ, по моему неизбежно, аристократию общества; не только въ будущемъ, но и теперь. Въ Черко, на большомъ пъвческомъ праздникъ, я съ удивлениемъ замътилъ, что толпа, довольно буйная по настроению, оставила незанятыми два первыхъ ряда скамей, хотя никакихъ распорядителей не было. Вокругъ остальныхъ рядовъ шла безцеремонная давка, но никому явно и въ голову не приходило занять передния мъста. Ихъ «собственники» пришли попозже, очевидно увъренные, что найдутъ свои скамьи свободными; одъты они были, какъ всъ, выглядъли такъ же точно по-мужицки, но вся осанка и повадка говорила о сознании некоего превосходства. У этого класса есть и особая кличка — «ной»; Иосифъ Верба производить ее отъ праотца Ноя, но мне кажется, что на языке одного изъ каффрскихъ племенъ именно такъ называютъ баръ.

Проблема пола въ истории Тристана — тема, о которой трудно писать въ газетной статье. Многаго придется пока едва коснуться полунамекомъ. Для поселенцевъ эта проблема оказалась, понятно, мучительнымъ, чуть ли не трагическимъ испы-таниемъ.

Не только теперь, но и шестьдесятъ лътъ тому назадъ женская преступность была, по сравнению съ мужской, явлениемъ более ръдкимъ (хотя среди настоящихъ «прирожденныхъ» преступниковъ разница эта была, кажется, несколько менее велика). Первый договоръ о превращении Тристана въ место ссылки не содержалъ никакихъ особыхъ положений о женщинахъ. Вопросъ возникъ и обострился только черезъ годъ после отправки первой партии, когда медицинская комиссия при международной судебной палате утвердила соотвътствующий приговоръ надъ двумя женщинами — убийцами. Цълый рядъ женскихъ организаций въ Европъ и Америкъ выступилъ тогда съ протестомъ, заявляя, что недопустимо подкинуть двухъ одинокихъ женщинъ, кто бы онъ ни были, въ среду полусотни мужчинъ, и притомъ такихъ мужчинъ. Высылку отложили. Съ другой стороны, никакихъ правъ на общественное сочувствие объ дамы сами по себъ не имъли: оне вдвоемъ содержали въ течение долгихъ лътъ такъ называемую «фабрику ангеловъ» — брали на «воспитание» незаконныхъ или вообще нежеланныхъ малютокъ и своевременно ихъ отправляли въ лучций миръ. Въ отвътъ на упомянутые протесты женскихъ организаций, послышались и противные голоса (тоже по большей части женские): эти требовали возстановления смертной казни, — о чемъ, конечно, не могло быть ръчи. Какъ извъстно, даже тюремное заключение выше десятилътняго срока было, по «договору Дзандзарелла», отмънено, чтобы каждому гръшнику, если онъ не является прирожденнымъ преступникомъ, дать еще возможность искупления.