Ясунари Кавабата: Сон женщины; Письмо о родинке; Отраженная луна; Птицы и звери

— Так оно и есть! Дело в том, что в больнице, где он содержался, работает приятель моего друга, и я обратился к нему с просьбой выяснить обстоятельства смерти твоего двоюродного брата. Оказывается, он находился в состоянии крайнего нервного истощения с симптомами психического расстройства. Мне известен и диагноз этого заболевания. Судя по всему, его самоубийство не было связано с неразделенной любовью к тебе. Просто он потерял надежду на выздоровление — у него ведь были повреждены легкие, — да к этому еще добавилась психическая болезнь, и он не выдержал. Такой уж нестойкий оказался у него характер. И никакой твоей вины в его самоубийстве не было.

— Когда вам все это удалось выяснить?

— Давно.

— Противный, почему же вы так долго молчали? — Харуко ясными глазами поглядела на Кухара и вдруг подумала: знай я об этом раньше, может быть, и не расстроилась бы наша свадьба с Катакири.

Эта мысль так поразила Харуко, что она постаралась скрыть свое замешательство за печальной улыбкой.

— И все же не будем забывать: благодаря этому сумасшедшему мы поженились, — самодовольно сказал Кухара.

— В самом деле!

— Ты, Харуко, воистину настрадалась, и я за это еще больше уважаю тебя…

С той поры Харуко пыталась вновь приукрасить воспоминания об умершем двоюродном брате. Она теперь как бы заново видела море в летнюю пору и снежные горы зимой.

Но то, что можно было назвать ниспосланным ей свыше даром приносить счастье, кажется, пошло на убыль.

Минувшей ночью мне приснился занятный сон о родинке.

Надеюсь, Вы сразу поняли, о какой родинке идет речь? О той самой, из-за которой Вы столько раз ругали меня. Она у меня на правом плече, точнее сказать, там, где плечо сходится с шеей.

— Она у тебя побольше, чем черный соевый боб. Гляди, будешь часто трогать — еще росток появится, — поддразнивали Вы меня. И правда, она не только большая, но и, что редкость для родинок, разбухшая.

С детских лет я привыкла, ложась в постель, теребить ее. Какой я испытала стыд, когда Вы впервые заметили у меня эту привычку! Я так расплакалась, что даже перепугала Вас.

— Саёко, ты опять за свое! Будешь трогать — она начнет расти, — бранила меня мать, но то было в пору моего девичества, лет четырнадцать, а то и пятнадцать тому назад. Потом я теребила родинку, лишь когда оставалась одна, и делала это непроизвольно, по привычке, которую и привычкой нельзя было назвать, поскольку я о ней забывала.

Какой же я — в ту пору не столько жена, сколько девушка — испытала стыд, когда Вы заметили мою привычку и упрекнули меня… Мужчинам этого не понять, мне было не просто стыдно — я решила, что случилось непоправимое, и подумала: как ужасно супружество!

Мне показалось, будто мои тайны разом обнажились перед Вами. Из страха, что Вы способны раскрыть и все мои будущие тайны, мне и самой пока еще неведомые, я не находила себе места.

Когда Вы засыпали — а Вы засыпали сразу, — мне становилось грустно, одиноко, в то же время я испытывала облегчение, и тогда рука моя помимо воли тянулась к родинке.

«Успокойся, больше родинку не трогаю», — хотела я написать матери и сразу почувствовала, как краска стыда заливает щеки.

— Далась тебе эта родинка! — бросили Вы мне однажды в лицо резкие слова. Я согласилась тогда с Вами, даже кивнула радостно, а теперь думаю: если бы Вы проявили хоть чуточку любви к этой моей несчастной привычке! Родинка ведь и не доставляла мне особых хлопот: ну кому придет в голову заглядывать мне за воротник! Правда, есть еще такая поговорка: девушка с тайным изъяном точно комната на замке — заглянуть так и тянет, но разве моя родинка была так велика, что казалась изъяном?!

И все же откуда у меня появилась привычка теребить родинку?

И почему эта привычка так Вас раздражала?

— Опять, опять! — в который раз сердились Вы и спрашивали:- Кстати, почему ты теребишь ее левой рукой?

— Левой?.. — недоумевала я, потому что прежде никогда об этом не думала. — В самом деле! — Я невольно поглядела на свою левую руку.

— У тебя родинка на правом плече. Разумнее теребить ее правой рукой.

— Верно, — восклицала я и правой рукой тянулась к родинке, — Нет, как-то неудобно…

— Что же тут неудобного?

— Левой получается более естественно.

— Разве правая не ближе?

— Ближе, конечно, но… это не та рука.

— Не та рука?

— Не та. Одно дело, когда хочешь дотронуться до шеи спереди, а другое — когда сзади. — В ту пору я уже перестала безропотно соглашаться со всем, что бы Вы ни говорили. Но, отвечая Вам, я вдруг заметила, что, протягивая левую руку к правому плечу, я словно обнимаю себя и в то же время как бы отстраняюсь от Вас. Как нехорошо, подумала я и ощутила укор совести. — Но почему нельзя дотрагиваться до родинки левой рукой? — как можно мягче спросила я тогда.