Ханс Фаллада - Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды...

«Старого заговорщика» выпустили очень скоро, а Фаллада продолжал сидеть, потому что в версии, которая поначалу показалась следователю неопровержимой, теперь не сходились концы с концами.

Анна Дитцен призвала на помощь Эрнста Ровольта, тот мобилизовал д-ра Альфонса Зака, адвоката, пользовавшегося у нацистов большим авторитетом (позже, на процессе по делу о поджоге рейхстага, он был защитником ренегата Торглера), и Зак добился того, что 22 апреля Фалладу выпустили на свободу.

Фаллада и в тюрьме продолжал работать над романом: даты на полях рукописи показывают, что первые четыре сцены шестой главы были написаны 20 и 21 апреля — восемнадцать машинописных страниц за два дня.

За работой Фаллада буквально оживает. Когда он пишет, настроение у него всегда отличное: он занят делом! Сведения об этом обнаруживаются уже в записке, написанной за несколько дней до выхода из тюрьмы: «Я — как ванька-встанька, я снова я». А в самый день выхода, не зная еще, что всего через несколько часов снова окажется дома, он пишет: «Ах, Малышка, грех-то какой: сижу на нарах и веселюсь, когда на воле остались хороший дом и, говоря попросту, симпатичнейшая жена. Но я веселюсь и даже, как сказал бы Ули, „веселяюсь“, а моя „Овечка“ говорит мне: мы ничего плохого не сделали, отчего же нам должно быть плохо?»

Когда Фаллада после одиннадцати дней заключения вернулся в дом господина Шпонара, он перестал «веселяться». Он снова раздражается, слов не выбирает, отказывается не только от своих устных обязательств, но и от договора о найме квартиры — и на следующий же день убеждается, что недооценил местных нацистских боссов. Ему открыто угрожают, и он вносит Шпонару квартирную плату за три месяца вперед, а потом удирает из Беркенбрюка, чтобы снова поселиться в пансионе Штёссингер.

Это раздражение и доходящий до бешенства гнев заканчиваются нервным срывом. Фаллада засыпает теперь только со снотворным и снова начинает пить. Правда, через неделю он пытается взять себя в руки, но тут его постигает новый удар: ему присылают сценарий «Маленького человека», переделанный настолько, что он отказывается поставить под ним свою подпись. Двумя днями позже, пятого мая, директор отдела фельетонов издательства «Ровольт» Петер Циглер сообщает ему, что киностудии просто не позволили снимать первоначальный вариант, и Фаллада снова срывается и ищет спасительный покой в санатории.

Больше полутора месяцев проводит Фаллада в клинике Вальдзиверсдорф в Бранденбургской Швейцарии. Он старается побороть депрессию, но улучшение наступает медленно. Он почти не следит за тем, что происходит в столице. А там меж тем десятого мая на площади Оперы сжигали книги.

Тринадцатого мая Геббельс, выступая перед членами Биржевого союза, пытается снять предъявленное его правительству обвинение в «гонениях на культуру» и заявляет издателям и книготорговцам: «Новое правительство избавило вас от необходимости решать многие задачи, которые вы решали в течение последних сорока лет: теперь вам не нужно больше печатать и распространять книги», — и произносит фразу, блестяще характеризующую сущность нацистского правительства: «Там собрались далеко не худшие головы, которые, однако, крайне мало читали». Это были те самые «головы», которые исключили из Прусской Академии искусств Томаса и Генриха Маннов, Рикарду Хух, Дёблина, Леонгарда Франка, Кайзера, Кёллермана, Шикеле, фон Унру, Вассермана и Верфеля.

Десятого июля Фаллада сообщает своему издателю, что чувствует себя значительно лучше и готов работать, а сестре (Элизабет Хёриг) пишет, что он «снова с головой ушел» в роман.

Но через неделю судьба наносит ему новый удар. 18 июля его жена после тяжелой беременности родила двух девочек-близнецов, одна из которых умерла три часа спустя. Фаллада заливает вином и это горе, но уже через три дня вместе с Петером Циглером отправляется искать новую квартиру — и покупает дом с участком в Карвице, неподалеку от Фельдберга. Этот дом и станет для него наконец уютным и покойным пристанищем на целые одиннадцать лет. «Берлин, — пишет он в конце июля своему старому другу Хансу Кагельмахеру, — и вообще город раздражает меня и угнетает». А это поместье было словно создано для спокойной жизни и плодотворной работы.

В начале августа Фаллада приезжает в Фельдберг и сам следит за ремонтом дома, а иногда даже принимает в нем участие. Наконец 12 октября вся семья, состоящая теперь из четырех человек, переезжает в Карвиц. Через три дня писатель сообщает своему издателю: «Все мои папки и папочки расставлены, все письма написаны, мое чувство педантизма удовлетворено: завтра сажусь за „Пополам — или заложу“». 16 октября он вплотную приступает к работе над продолжением романа, к двенадцатой сцене шестой главы.