Жорж Бернанос - Сохранять достоинство

Все это вовсе не кажется мне странным. В конце концов, любой из нас рано или поздно должен обнаружить в себе те ферменты, которые подорвут сопротивление организма, и ферменты эти — у всех разные. Автору «Антинеи» сейчас должно быть за семьдесят, бог знает, что станется со мной в этом возрасте, даже если я еще буду держаться на ногах, ибо только крайняя посредственность может позволить себе роскошь сохранять интеллект столь же долго, сколь и бренную оболочку, и умереть с последним дыханием. Я часто размышлял над тем, что судьба общественного деятеля может считаться конченой, как только загодя разработаны все церемонии его похорон. И вот прошу прощения у г-на Морраса — мы уже знаем, что его похороны будут большой демонстрацией национального единения, с привычным набором корифеев: Жан Рено [64] Рено Жан — глава «Французской солидарности», организации национал-социалистического толка, противник парламентаризма, призывал к «национальной революции» франкистского типа. , Дорио, Тетенже [65] Тетенже Пьер — основатель «Лиги патриотической молодежи», организации националистическо-бонапартистского толка, сотрудничавшей с «Аксьон франсез», председатель Республиканской национал-социальной партии; симпатизировал франкистам и был решительным противником помощи республиканской Испании. , Байби [66] Байби Леон (1867–1954) — журналист, сторонник Морраса, выступал против санкций в отношении фашистской Италии и против помощи республиканской Испании. , Кьяпп [67] Кьяпп Жан (1878–1940) — префект парижской полиции с 1927 по 1934 г., симпатизировавший правым и крайне правым партиям. Поскольку он оказался замешан в скандальной финансовой афере Ставиского, то в 1934 г. его лишили занимаемой им должности, из-за чего среди правых у него установилась репутация человека, пострадавшего от левых. , Тардье и другие. Будут там незримо присутствовать и Жак Пью [68] Пью Жак (1838–1932) — французский политический деятель, который в 1885–1893 гг. был депутатом парламента монархистов, а потом под влиянием папы Льва XIII стал заниматься проблемами католического социального действия, стремясь объединить всех католиков-либералов в борьбе против республиканцев-антиклерикалов. , Дерулед, Клемансо. Кто еще? Почему бы не Рибо [69] Рибо Александр (1842–1923) — французский политический деятель, один из руководителей партии умеренных республиканцев, министр иностранных дел в 1890–1893 гг. и в качестве такового один из создателей франко-русского союза; в промежутке между 1892 и 1917 гг. был также четыре раза премьер-министром. , Жоннар [70] Жоннар Селестен (1857–1929) — французский политический деятель, в качестве одного из депутатов представлявший в 1889–1914 гг. в парламенте партию умеренных республиканцев; в 1923 г. был избран во Французскую академию, имея соперником Шарля Морраса. ! […]

Я не стану заранее оправдывать появление следующих страниц, а тем более то чувство, которое движет мною при их написании. Еще раз, но на этот раз больше, чем когда-либо, я буду говорить на своем языке, убежденный, что он будет услышан лишь теми, кто говорит на нем вместе со мной, кто говорил на нем задолго до того, как прочел меня, кто будет говорить на нем, когда меня уже не будет в живых, когда хрупкая память обо мне и моих книгах давно канет в забвение. Только они и важны для меня. Я не гнушаюсь и остальными. Я весьма далек от того, чтобы пренебречь ими, я хочу понять их, ибо понять это уже любить. То, что разделяет существа, что делает их врагами, возможно, не имеет иод собой никакой реальной почвы. Различия, над которыми понапрасну трудятся наш опыт и наше суждение, растаяли бы как сон, если бы мы могли окинуть их непредвзятым взором, так как худшее из наших зол — дать ближнему лишь представление о себе, столь бедное, что чуткое ухо улавливает в нем зловещие пустоты.

Я пишу эти новые главы «Великого страха» [71] «Великий страх благонамеренных» — см. коммент. к с. 238. По отношению к этой книге «Большие кладбища под луной» выглядят как продолжение. не из удовольствия, не из пристрастия к этой теме, а потому, что написать об этом пришло время, ибо я не считаю, что распоряжаюсь своею жизнью. Жизнь любого из нас проходит под знаком желания и боязни, если только она не проходит под знаком любви. Но разве любовь не есть и боязнь и желание? А что значит моя жизнь! Я хочу одного: чтобы она до конца оставалась верной тому ребенку, каким я был когда-то. Да, то, что есть во мне честного и храброго, осталось у меня от того загадочного для меня сегодня существа, которое топало под сентябрьским дождем по залитым водой пастбищам, погрузившись в мысли о предстоящем возвращении в школу, о мрачном дворе, где его скоро застигнет черная зима, вонючих классах, столовой с запахом жира, нескончаемых торжественных местах, где маленькая измученная душа не может разделить с богом ничего, кроме скуки, — от того ребенка, которым я был и который теперь является как бы моим предком. Почему я должен был измениться? Почему я изменюсь? Часы мои уж отмерены, каникулы скоро кончатся, а черная паперть, что ждет меня, чернее всех других. К чему терять время в обществе важных людей, которых здесь, в Испании, называют «nombres dignos, honrados» {23} 23 Достойные, почтенные люди (исп.). ? И сегодня не меньше, чем вчера, меня воротит от их вздора. Только раньше я испытывал это отвращение безотчетно. Более того, боялся однажды стать одним из них. «Когда вы будете в моем возрасте…» — говорили они. И вот я достиг его! Я могу смотреть им прямо в лицо, уверенный, что отныне я им неподвластен. Я смеюсь над их мудростью, мудростью, что так походит на их лица, несущие, как правило, отпечаток суровой хитрости, мудрости всегда разочарованной, всегда суетной. Я не стал бы, конечно, надеяться на непогрешимость своих суждений, если бы формулировал их по примеру Анри Массиса [72] Массис Анри (1886–1970) — французский писатель и политический деятель правой ориентации, союзник Морраса, с которым Бернанос рассорился в то же время, что и с Моррасом. . Я мог бы, конечно, подобно многим другим, переписывать набело, как какой-нибудь старый эксперт-секретарь суда, список всех симпатий и антипатий, недопониманий и злобствований и, дрожа от ненависти, бормотать от имени Разума приговоры, не подлежащие, так сказать, обжалованию. Я не буду пытаться обольщать. Тем более я не хочу оскорблять. Впрочем, ничего нового я и не скажу. Невзгоды, которые я предрекаю, ничем не будут отличаться от тех, о которые уже разбились наши надежды. Я не мешаю вам повернуться к ним спиной. […]