Кёка Идзуми - Операционная

Глядя на эту измученную недугом, но в то же время благородную, чистую и прекрасную женщину, я почувствовал, как страх заключает меня в свои ледяные объятия.

Такаминэ словно и не испытывал никаких особых чувств — весь его облик выражал совершенное хладнокровие. Все присутствовавшие в операционной стояли, и только он один сидел. Это удивительное спокойствие, эта невозмутимость поражали, поскольку при одном только взгляде на графиню в ее плачевном состоянии меня охватывало совершенно противоположное чувство.

В это мгновение медленно отворилась дверь, и в операционную вошла самая привлекательная из трех служанок, которых я встретил в коридоре на первом этаже.

Она подошла к графине и тихонько сказала:

— Госпожа, ваша дочь больше не плачет, она успокоилась и сейчас находится в соседней комнате.

Графиня молча кивнула головой.

Одна из медсестер подошла к Такаминэ:

— Итак, вы готовы?

— Да, — и в этот момент я уловил легкую дрожь в его голосе, хоть он и произнес лишь одно слово. Внезапно выражение его лица слегка изменилось.

И я сочувствовал Такаминэ, поскольку каким бы выдающимся ни был врач, в такой ситуации он обязательно ощутит волнение.

Получив указания врача, медсестра обратилась к служанке графини:

— Мы готовы. Не могли бы вы спросить графиню…

Служанка сразу же поняла, о чем идет речь, и подошла к операционному столу. Почтительно обращаясь к графине, она склонилась в глубоком поклоне, ее руки касались колен:

— Госпожа, сейчас вам должны дать лекарство. Пожалуйста, вам будет нужно лишь немного посчитать или произнести по порядку какие-нибудь слоги из азбуки [4] Каждый символ японской азбуки кана означает не отдельный звук (за исключением гласных звуков и одного согласного), а слог — сочетание согласного и гласного звуков. .

Графиня не ответила.

Служанка робко обратилась к ней снова:

— Вы слышите меня?

— Да, — только и сказала графиня.

— Значит, вы согласны? — уточнила служанка.

— С чем? Принять снотворное?

— Да, госпожа. Оно будет действовать недолго, только до конца операции. Говорят, что, если вы не погрузитесь в сон, операцию будет невозможно провести.

Несколько мгновений графиня молчала, а потом сказала:

— Нет, я не согласна, — в ее голосе звучала уверенность.

Все присутствовавшие в операционной переглянулись.

Служанка попыталась переубедить графиню:

— Тогда, госпожа, врачи не смогут вас вылечить.

— Мне все равно.

Служанка, не зная, что еще сказать, посмотрела на графа, словно прося помощи. Граф подошел ближе к операционному столу:

— Ты должна прекратить эти глупости. Разве можно говорить, что тебе все равно? Сейчас не время для капризов.

В разговор вмешался маркиз:

— Если ты собираешься вести себя так неразумно, может, лучше привести сюда твою дочь? Ты знаешь, что с ней случится, если тебе не станет лучше?

— Да.

— Значит, вы согласны? — спросила служанка.

Графиня с трудом покачала головой. Одна из медсестер ласково обратилась к графине:

— Почему вы так упорно отказываетесь? Вам не будет больно или неприятно, вы просто заснете, и все быстро закончится.

Брови графини сдвинулись, губы искривились, словно в эту минуту ее пронзила нестерпимая боль. Она приоткрыла глаза:

— Если вы так настаиваете, у меня нет выбора. Я давно ношу в своем сердце тайну. Если под воздействием снотворного я начну бредить, то могу невольно выдать ее. Пожалуйста, если вы не можете провести операцию без наркоза, оставьте меня, мне все равно.

Если меня не обманул слух, графиня боялась под наркозом выдать свою сердечную тайну, которую была готова оберегать ценой жизни. Что почувствовал граф, услышав такое признание из уст жены? В обычной ситуации подобные слова вызвали бы скандал, но, когда людям необходимо заботиться о больном, им приходится закрывать глаза на такие откровения. Тем не менее было легко догадаться, что происходило в душе графини, если она столь недвусмысленно говорила о своей тайне и нежелании ее разглашать.

Граф мягко обратился к жене:

— Ты и мне не расскажешь? Да?

— Да, я никому не расскажу, — решительно ответила графиня.

— Но ты ведь не можешь знать наверняка, что будешь бредить под воздействием снотворного.

— Нет, я уверена. Если все время думать об одном и том же, обязательно выдашь свои мысли.

— Ты опять говоришь глупости!

— Тогда я прошу прощения! — бросила графиня и попыталась отвернуться от всех, кто был в операционной. Ее тело пронзала боль, было слышно, как стучат ее зубы.