Томас Рид - Жена-девочка

Трудно сравнивать внешность мужчины пятидесяти лет и девочки четырнадцати, однако можно было уловить достаточно черт, говорящих о том, что это — отец и дочь. Он и стоял рядом с ней, по-отечески придерживая ребенка своей рукой. Женщина достаточно сильно отличалась от них, это было заметно сразу. Цвет ее лица и белый тюрбан на голове говорили о том, что она — служанка. Служанка стояла несколько сзади, пропустив отца с дочерью вперед.

Только отец проявлял интерес к разговору; девочка и служанка больше интересовались тем, что происходит на причале. Когда непродолжительная беседа закончилась, мужчина подошел к говорившему и полушепотом спросил:

— Вы утверждаете, что нет американцев в этом движении. Но разве капитан Майнард не американец?

— Я полагаю, что нет, — прозвучал ответ. — Он действительно служил в американской армии, но я слышал, что он ирландец. Так что в моих словах нет ошибки.

— Конечно, нет, — сказал аристократически выглядевший джентльмен. — Я спросил из чистого любопытства.

Любопытство это, однако, было столь сильным, что заставило его вскоре отойти в сторону, достать записную книжку и внести в нее запись, касающуюся, очевидно, революционного лидера. Кроме того, полученные таким образом сведения, видимо, усилии его интерес к собравшейся внизу толпе. Отпустив руку дочери и пробравшись вперед, к перилам ограждения, он с интересом наблюдал за развитием событий внизу.

К этому моменту собравшиеся оживились и пришли в лихорадочное волнение. Люди стали говорить громче, энергично жестикулировать, некоторые достали часы и нетерпеливо поглядывали на них. Было около двенадцати часов — время отплытия парохода. Он уже подавал сигналы, призывая пассажиров подняться на борт.

Внезапно громкие разговоры и жестикуляция прекратились и толпа затихла; если кто-то и продолжал разговаривать, то только шепотом. Напряженное ожидание некоего события витало над толпой.

Что это за событие, стало ясно, когда послышался выкрик откуда-то с краю толпы:

— Он едет!

И сразу же сотни голосов подхватили этот крик. Он волной пробежал по толпе, от края к центру и далее — к пароходу.

Затем послышались громкие возгласы «Ура!», а также крики: «Долой тиранов!», «Да здравствует республика!» на немецком, французском и других языках.

Кто же это приехал? Чье появление вызвало столь бурный искренний порыв патриотических чувств у представителей чуть ли не всех европейских наций?

Подъехал и остановился экипаж. Это был обычный наемный экипаж, который подвозил пассажиров к причалу. Но собравшиеся, быстро расступившись, смотрели на него с таким благоговением, как будто это была позолоченная карета и из нее должен был выйти король!

Благоговения было больше, чем перед королем. В десять, в двадцать раз быстрее и с в тысячу раз большим почтением расчистили они путь экипажу. Если бы в карете был король, тут не нашлось бы ни одного человека, который бы крикнул: «Да благословит Господь Его Величество!» И очень немногие сказали бы: «Да поможет ему Бог!»

Если бы король находился в том экипаже, у него было бы немного шансов добраться до парохода невредимым.

В экипаже находились двое — мужчина лет тридцати и другой, постарше. Это были Майнард и Розенвельд.

На одного из них — на Майнарда — были устремлены глаза всех присутствующих, при его появлении преданно бились сердца. Это его прибытие вызвало возгласы «Он едет!»

И теперь, когда он приехал, приветственные возгласы от берега Джерси эхом отозвались на холмах Хобокен и были слышны на улицах большого Эмпайр-сити.

Чем же был вызван такой необыкновенный восторг перед тем, кто не был с ними одной нации и даже не являлся гражданином их стран, а, напротив, жил в той стране, граждане которой относились к этим людям очень враждебно?

Но происхождение этого человека значило мало. Важно было то, что он разделял их взгляды и принципы — то, за что они боролись и погибали и за что готовы были вновь вступить в смертельную схватку. Они избрали его своим лидером, тем, кто поведет их на борьбу за права рабочих и за свободу, разделит с ними все опасности, рискуя попасть в тюрьму или на виселицу. Именно поэтому они удостоили этого человека таких почестей.

Карета экипажа медленно продвигалась через плотную толпу. Казалось, что в порыве восторга люди, окружившие ее, поднимут и понесут на своих плечах повозку и лошадей прямо к пароходу.

И они действительно готовы были сделать это ради Майнарда. Люди с длинными бородами тянули к нему руки, целовали его, как будто он был красивой девушкой; а в то же время красивые девушки обнимали его или махали платками, посылая нежное «прощай».