Айрат Галиуллин - Тигры и земляника

Профессор отвечает переводом угрозы на правый фланг.

- Как продвигаются тренировки?

Напряжение усиливается. Черт, моя ладья заперта.

- Что? А, бокс! Как вам сказать, Профессор… Я ухожу.

В шестнадцать лет я защитил квалификацию «кандидат в мастера спорта», выиграв первенство Поволжья среди юниоров. В своей весовой категории серьезных противников у меня не было. Лишь в финале попался крепкий орешек – боксер из Альметьевска Радик Гарифуллин.

Я видел его в других боях, знал про агрессивную манеру боксировать, и разыграл бой по своему сценарию. С самого начала я отдал Радику середину ринга и два раунда уходил «на ногах». Нырял, уклонялся, заставляя промахиваться, чем не только его вымотал, но и разозлил. Радик потерял бдительность и попер на меня как танк, забыв о защите.

Я легко перемещался вдоль канатов, финтил, постреливал «джебом» – ударом передней рукой, и внимательно наблюдал из-за перчаток за соперником. К концу второго раунда я катастрофически проигрывал по очкам, но знал все бреши в его обороне.

Тренер в моем углу шипел и стонал, но я перестал его слышать, как не слышал и гула толпы. Мир свернулся по краям, скуклился в яркий тоннель, в фокусе которого скользила пронзительно четкая фигура противника.

Правило:

Отодвинулись за границу сознания звуки… Лишь сип дыхания и шлепки перчаток… Вдох – выдох…

Голос рефери где-то далеко, на самом краю внимания.

Вдох – выдох…

Удар. Подныриваю. Удар, еще один. Не достанешь.

Вдох – выдох…

Прямой справа. Уклоняюсь. Финт по корпусу с переводом в голову. Вижу, вижу.

Вдох – выдох…

Комбинация с дальней дистанции, перекрываюсь плечом, сайд-степ вправо.

Вдох – выдох…

Не пропускать по корпусу… Не давать сбить дыхание.

Вдох – выдох…

Вдох – выдох…

Все, пора.

В начале третьего раунда я неожиданно для всех взорвался длинной серией ударов. А когда ошеломленный Радик попытался ответить, насадил его на встречный правый через руку. Радик встал с пола на счет «три», но я его уже не отпускал.

В конце третьего раунда рефери открыл счет повторно, а в четвертом прекратил бой «за явным преимуществом синего угла».

Республиканский турнир – одновременно отборочный на первенство России. Но я уже знал, что в Москву не поеду. В раздевалке поблагодарил Радика за хороший бой и сказал, что ехать «на Россию» – ему.

- Почему? – не понял он.

- Ухожу из бокса.

- Нафига?! – изумился Радик.

- Да так… Другие планы.

Отбрасывай лишнее. Фокусируйся на главном.

- Охренеть! А тренер знает? – Радик не верил своему везению.

- Пока нет… Но это неважно. Я ухожу.

Тогда я еще не знал, что для меня главное. Зато уже понимал, что точно НЕ главное.

Бокс не главное.

Девчонки не главное.

Уличные разборки не главное.

Они уже не были главным – после того, как я встретил Профессора. Не будь его, не знаю, как сложилась бы моя жизнь. Возможно, меня ждал путь Алекса и других бойцов, хотя…

Хотя, если вспомнить, к встрече я уже был готов.

Мы начали дружить – пятнадцатилетний мальчишка и восьмидесятилетний старик, – когда наш двор охватило повальное увлечение шахматами.

Мы всегда чем-то увлекались. Играли в футбол и хоккей – коробку в соседнем дворе на зиму заливали льдом. В школе по малолетству резались в «пробки» – катали ногой закрывашки от флаконов, в «трясучку», по мелочи в карты – в свару, буру, секу. Рубились в нарды, в шашки…

В тот вечер мы бились в подъезде в шахматы – «на вылет». Хлопнула входная дверь, по лестнице влетел Кузя – в куртке «аляска» с зеленым мохеровым шарфом. Зеленый – цвет нашего района.

- Пацаны, у четырнадцатого дома – «теплоконтролевские»!

Район «Теплоконтроль» – «враги». В отличие от «Адельки» или «Хади Такташа», с которыми недавно заключено перемирие. Появление на своей территории врагов расценивалось как вторжение и жестко наказывалось. На войне как на войне.

Алекс соскочил с подоконника. Шахматные фигуры полетели на пол.

- Сколько?

- Четверо. И две биксы… но они вроде наши.

- Суки, – сказал Алекс. – Айда.

Толпа посыпалась по лестнице.

А я остался.

Обвинить меня в трусости никто бы не осмелился – было время, я слыл самым ярым фанатом уличных боев. За исключением, может быть, Алекса. Нет, обвинений я не боялся. Да и драки, само собой. Но почему-то исчез прежний интерес. Кураж стал пропадать.

Я уложил фигуры в складную доску и спустился вниз. На побеленном потолке чернели обгорелые спички. Я толкнул фанерную дверь с дырами-проломами и вышел на морозный воздух. На скамейке возле подъезда сидел старик в длинном черном пальто.