Энн Бронте - Незнакомка из Уайлдфелл-Холла

Как-то утром в начале ноября, когда после завтрака я сидел за деловыми письмами, мою сестрицу навестила Элиза Миллуорд. У Розы не хватало ни проницательности, ни злости, чтобы разделить мои чувства к этой бесовке, и они поддерживали прежнюю дружбу. В гостиной были только мы с Фергесом — матушка и Роза «по дому хлопотали», но я не собирался занимать ее, а только удостоил небрежным поклоном и после двух-трех банальных фраз вернулся к письмам, а ее предоставил заботам Фергеса, пожелай он показать себя более благовоспитанным, чем я. Однако она принялась допекать меня.

— Какое нежданное удовольствие застать вас дома, мистер Маркхем! — произнесла она с злокозненной и менее всего бесхитростной улыбкой. — Я так редко вижу вас теперь: вы ведь вовсе перестали бывать у нас. Должна сказать вам, папа очень обижен, — игриво добавила она, заглядывая мне в лицо с развязным смешком и усаживаясь на углу стола, чуть сбоку от моего бювара.

— Последнее время я был очень занят, — ответил я, продолжая писать.

— О, неужели? Кто это говорил, что последние месяцы вы почему-то совсем забросили свои дела?

— Кто бы это ни сказал, он ошибся: последние два месяца я был на редкость усерден и прилежен.

— А-а! Но кажется, от горя нет лучше средства, чем работа? И, прошу извинить меня, мистер Маркхем, выглядите вы далеко не прекрасно и, по общему мнению, стали теперь таким угрюмым и рассеянным, что мне начало казаться, будто вас гнетет какая-то тайная забота. Прежде, — добавила она робким голоском, — у меня хватило бы духу спросить у вас, в чем дело и как я могла бы утешать вас. Но теперь я не осмеливаюсь.

— Вы очень добры, мисс Элиза. Когда я решу, что нуждаюсь в ваших утешениях, то осмелюсь сам вам об этом сказать.

— Ах, прошу вас! А самой попробовать догадаться, что вас расстраивает, мне, конечно, не следует?

— Да, потому что я сам вам скажу совершенно прямо. Сию минуту меня крайне расстраивает юная барышня, которая села возле самого моего локтя и мешает мне докончить письмо, а затем отправиться в поле.

Прежде чем она нашлась, как ответить на столь нелюбезную речь, в гостиную вошла Роза. Мисс Элиза встала ей навстречу, и они расположились у камина, где уже стоял бездельник Фергес, прислонясь к углу каминной полки, переплетя ноги и засунув руки в карманы.

— Роза, послушай, что я тебе расскажу! Надеюсь, ты этого еще не слышала? Ведь и хорошие, и дурные, и самые пустые новости все равно приятно рассказать первой. Эта злополучная миссис Грэхем…

— Ш-ш-ш! Что вы! — зловеще прошептал Фергес. — Мы тут о ней никогда не упоминаем. Имя ее нами не произносится! — Покосившись на него, я обнаружил, что он поглядывает в мою сторону и постукивает пальцем по лбу. Затем, подмигнув своей собеседнице и скорбно покачав головой, он шепнул: — Мания… но ни слова!.. Во всем остальном он в здравом рассудке.

— Разумеется, я и не помыслю задеть чьи-то чувства, — ответила она, понижая голос. — Так в другой раз…

— Да говорите же вслух, мисс Элиза! — сказал я, не снисходя до того, чтобы заметить шутовство моего братца. — И не стесняйтесь моего присутствия, говорите что хотите, лишь бы правду.

— Ну-у, — ответила она, — возможно, вам уже известно, что миссис Грэхем никакая не вдова, что ее муж жив и она сбежала от него? — Я вздрогнул, лицо у меня вспыхнуло, но я только нагнул голову и продолжал складывать и запечатывать письмо, пока она продолжала: — Но может быть, вам неизвестно, что она вернулась к нему и они помирились? Только подумать, — добавила она, поворачиваясь к ошеломленной Розе, — как он, должно быть, глуп!

— И кто сообщил вам эту новость, мисс Элиза? — спросил я, перебивая аханья моей сестрицы.

— Я узнала ее из совершенно надежного источника.

— От кого бы это?

— От одного из вудфордских лакеев.

— О-о! А я и не знал, что вы так близко знакомы с прислугой мистера Лоренса.

— Слышала я это вовсе не от него! Он рассказал нашей горничной Саре, а она — мне.

— Под секретом, я полагаю. А вы рассказали нам тоже под секретом. Но я могу заверить вас, что концы с концами тут не сходятся, и хорошо еще, если бы хоть половина — правда.

Тем временем я кончил запечатывать и надписывать адреса рукой, которая немного дрожала вопреки всем моим усилиям и вопреки твердому убеждению, что концы с концами тут действительно не сходятся — та, кого они все еще называли миссис Грэхем, уж конечно, не могла вернуться к мужу добровольно или хотя бы помыслить о примирении. Вероятнее всего, она уехала, и сплетник-лакей, не зная, куда, только предположил все это, а наша прекрасная гостья передала его выдумку, как святую истину, радуясь столь удобному случаю помучить меня. Но вдруг кто-то ее предал, и она была увезена силой? Решив узнать худшее, я сунул в карман два оконченных письма, буркнул, что боюсь пропустить почту, и выбежал во двор, громко приказывая оседлать мне лошадь. В конюшне никого не оказалось, и я сам затянул подпругу, надел уздечку, вскочил в седло и галопом понесся в Вудфорд. Еще издали я увидел, что его хозяин задумчиво прогуливается по саду.