Шарль де Костер: Брабантские сказки

— И вот, — прервал Отгеваар, — Ты глядишь на реку так, словно она хоть раз заплатила чьи-нибудь долги. На-ка вот, возьми мой бумажник, если не ошибаюсь, в нем тысяча франков; бери на здоровье. Уплати все, что должен, сохрани остаток и, если ты имеешь обыкновение молиться, помолись за красную юбочку, которой ты обязан тем, что встретил меня сегодня в таком добром расположении духа.

— Красная юбочка, — сказал тот.

— Ну да, ну да, красная юбочка, которая живет в доме на дороге Сент-Аман и, сдается мне, не счастливее тебя самого.

— Да ведь, господин, — возразил Пьер, — про меня подумают, будто я бургомистра укокошил…

— Пусть их думают, Пьер, пусть думают…

— Но, господин Отгеваар, — не мог успокоиться Пьер, — ведь получается, что вы сами себя выпотрошили как цыпленка…

— Ты прав, — отвечал Отгеваар, — одолжи мне сто су, я тебе кружку uitzet [4] Популярный сорт фламандского пива; существует с 1730 года по сей день. поставлю.

— Нет уж, — отозвался Пьер, — теперь я угощаю. — Потом, обратив к водам Эско жест, полный презрения, добавил: — Не будет тебе ночных купаний!

Через три дня красивая молодая девица по имени Каттау пришла к Анне и так приглянулась ей, что стала ее горничной.

Сказав, что Анна несчастлива, Отгеваар попал в точку: со дня свадьбы прошло уже два года, целых два года — а это даже больше, чем нужно для такого мужчины, как Исаак, чтобы устать от любви, пусть даже любви ангела, и подумать об измене. Нижеследующая сцена точно явит перед читателем обычный характер их отношений. В этот вечер они оба были в гостиной, обставленной тусклой палисандровой мебелью, в которой Анна просиживала целыми днями; Исаак развалился на канапе, на американский манер задрав ноги кверху, и покуривал сигару.

Сидя за низеньким столиком, на котором стояла лампа, Анна все вертела и вертела в руках маленький ключик.

— Почему же, — спрашивала она, — почему я должна отдать тебе этот ключ? Разве я заслужила, чтобы со мной вовсе не считались, разве я дала повод подозревать меня хоть в малейшей неверности или израсходовала на свои нужды хоть полгроша?

— Нет, — отвечал Исаак, — нет, и тем не менее…

— Исаак, открой мне мотив, причину этого; ты прекрасно знаешь, что этот ключ не только от кассы, он еще и от твоего доверия и нашего счастья.

— Не о том речь, — нетерпеливо ответил Исаак, — мне вскоре понадобится много денег, и я хочу избавить тебя от скучной необходимости то и дело отпирать и запирать этот сейф, вот и вся простая и истинная причина, и меньше всего тут дело в том, что ты теряешь мое доверие, а я покушаюсь на наше счастие.

Анна покачала головой.

— Для чего, — спросила она, — тебе так часто будут нужны деньги?

— Поговаривают о какой-то войне, акции всех займов переживут сокрушительное падение, и это подходящий случай все скупить, чтобы потом вновь продать.

— Я ничего не понимаю в твоей манере объяснять; выдадут ли тебе торговый документ о вложенных тобою деньгах?

— Да.

— И ты покажешь мне этот документ?

— Зачем? Я оставлю его у моего банкира в Брюсселе.

— Он даст тебе расписку?

— Это не обязательно.

— Тебе, наверное, придется часто ездить в Брюссель?

— Да, но я не премину всегда возвращаться, каждый вечер.

— Много у тебя там под ключом?

— Ровно столько, сколько мне хотелось бы иметь.

— А мне — сохранить; хочешь — испытаем судьбу, потянем жребий?

— Как ты можешь всерьез говорить такие вещи?

Анна пристально взглянула на мужа, тот опустил глаза.

— Итак, вот наше будущее, — сказала она, мы сейчас испытаем его; вот, я в накладе; возьми ключ, Исаак, но скажи только: ты один собираешься владеть этими акциями?

— Один! Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего.

Сударь,

Священная необходимость следить за соблюдением нравственных законов, соединяющая взаимными узами нас, людей цивилизованных, обязывает каждого из этих членов сообщать другому об опасности, в которой тот, быть может, находится. И вот, сударь, поскольку супружество есть одна из основ, на коих зиждется общество, я считаю себя обязанным, хоть сам и холостяк, донести вам об угрозе покушения на нерушимую святость этих уз. Вчера в кабачке, который его завсегдатаи предпочитают называть кафе и куда я захаживаю, уж простите великодушно, что говорю о себе самом, просто скоротать вечерок после моих трудоемких научных штудий, я услышал беседу двух молодых людей, которую затрудняюсь оценить с точки зрения грамматики, так как используемые выражения показались мне немного романтическими.