Ричард Олдингтон - Сущий рай

Крис подошел к шкафу. Да, это, по-видимому, позднее испанское Возрождение, великолепный образчик столярного искусства, вероятно, захваченный в качестве трофея в каком-нибудь дворце, когда англичане помогали испанцам в их борьбе против Наполеона. Он осмотрел мушкеты и полюбовался изящными инкрустациями из серебра и слоновой кости. Он как раз созерцал сентиментальную панель, изображавшую мистический брак святого Франциска с Нищетой, когда лакей вернулся.

Лестница оказалась достойной музея и обладала великолепными резными балюстрадами — по сравнению с ней лестница в доме Гвен, несмотря на все жалкие потуги владелицы, напоминала вход в парикмахерскую. Миновав паркетную площадку, они вошли в широкий коридор, увешанный картинами, не принятыми Академией, прошли через какой-то зал, обитый обюссонскими коврами и декорированный огромными севрскими вазами на позолоченных постаментах в стиле рококо, и очутились перед дверью; лакей постучал, распахнул дверь и объявил с важной торжественностью;

— Мис-тер Крис-то-фер Хейлин.

Крис не успел разглядеть комнату. Низенький краснолицый джентльмен устремился к нему, шаркая ногами и восклицая:

— Хейлин? Хейлин? Как поживаете, дорогой мой? Хейлин? Хейлин? Мы когда-нибудь встречались? Я с вами знаком?

Крис был несколько ошарашен.

— Я от Чепстона, — объяснил он. — Вы сами назначили мне прийти сюда.

Мистер Риплсмир подскочил, точно в соседней комнате разорвалась бомба, и хлопнул костлявой ладонью по своему высокому желтому морщинистому лбу.

— Вот память! — воскликнул он. — Дорогой мой, что случилось с моей памятью? Чепстон? Мейлин? Нет, Хейлин. Чепстон. Ну конечно! Я очень хорошо знаю Чепстона. Мой старый друг. Замечательный человек, такой образованный. Капельку чудаковатый, как вы находите, а?

— Пожалуй, — неохотно согласился Крис. — Но у меня слишком много оснований быть благодарным ему, так что я…

— Ну конечно, еще бы!.. — Судя по его неопределенному тону, мистер Риплсмир, очевидно, имел дурную привычку следить только за своими мыслями, не обращая никакого внимания на слова собеседника. — Присаживайтесь, дорогой мой, и расскажите, что привело вас ко мне. И помните, что я весь к вашим услугам, да-да.

Мистер Риплсмир с любезной улыбкой развел руками, точно предлагая половину своего состояния и еще кое-что в придачу.

— Чепстон счел, что, возможно, я мог бы быть полезен вам в смысле приведения в порядок ваших…

Мистер Риплсмир опять подскочил и опять хлопнул себя по лбу.

— Коллекций! — воодушевленно прервал он. — Ну конечно, мои коллекции! Теперь я все вспомнил, что случилось с моей памятью? Да, вы знаете, дорогой мой, — продолжал он любезно конфиденциальным тоном, точно сообщая Крису какую-то важную тайну. — Ведь Чепстон написал мне о вас. Коллекции, конечно. Но как это мило с вашей стороны, что вы пришли, необычайно мило. Я очень ценю это, да-да, особенно в наше время, когда почти утрачены приятные манеры, настоящие светские манеры.

Мистер Риплсмир впал в экстатический транс от доброты, которую проявил Крис, согласившись прийти к нему. Крис чувствовал себя неловко. Может быть, этот старый кретин рассчитывает, что он будет работать даром? Может быть, эта напускная любезность — только хитрый светский прием? Крис взглянул на мистера Риплсмира более внимательно. Он увидел невысокого старика с брюшком, одетого в довольно старомодный костюм синей саржи с синим в крапинку галстуком-бабочкой. Его крупные безобразные руки были наманикюрены. Его лоб казался выше, чем был на самом деле, благодаря стратегическому отступлению волос впереди. Значительная часть его красного лица, казалось, провалилась под подбородок. От этого оно приобрело сходство с розовой лягушкой и нижние веки оттянулись, так что мистер Риплсмир смотрел на вселенную обманчиво-аристократическим взглядом унылой ищейки.

— Чепстон дал мне понять, что вы не откажетесь платить мне… — начал Крис, переходя прямо к делу.

— Дорогой мой! Дорогой мой! — прервал его мистер Риплсмир. — Прошу вас не говорить со мной о деньгах. Я не выношу подобных разговоров. Они расстраивают меня, я человек слишком чувствительный. Упоминание о деньгах действует на меня так же, как если кто-нибудь царапает ногтями тонкий шелк.

И мистер Риплсмир весь передернулся от своей утонченной чувствительности.

— Тогда мне, пожалуй, лучше… — начал Крис, вставая со стула.

— Да вы меня совсем не поняли! — запротестовал мистер Риплсмир. — Садитесь, прошу вас, садитесь. Я настаиваю!