Яльмар Сёдерберг - Серьёзная игра

— Что ж, можно и выждать, — сказала Дагмар.

Настал пышный, цветущий июнь.

Второго июня Арвид отвез Дагмар, Анну-Марию и Астрид с няней на вокзал; как обычно, они ехали на лето в Дальбю, к его отцу. Сам же Арвид должен был присоединиться к ним нескольку позже, когда получит отпуск в газете. Но он обещал Лидии найти какой-нибудь предлог и остаться в городе.

Под Троицу они с Лидией отправились в Стренгнес. Поездка была сопряжена с известным риском, но оба истомились вечной осторожностью… Он по телефону, загодя, заказал номер в отеле для художника Берглинга с супругой. Тут они едва выпутались из пренеприятной неожиданности. Швейцар отеля, завидя Арвида, весь просиял радостью узнаванья:

— Ба, да это же господин Шернблум! — воскликнул он.

Арвид, судорожно порывшись в памяти, отождествил некстати объявившегося знакомца с мальчишкой-привратником, десять лет назад служившим в «Национальбладет».

— Оскар, если не ошибаюсь? — сказал он, — Прошу прощенья, запамятовал, как дальше…

— Ларссон.

— О, конечно! Позвольте узнать, господин Ларссон, не заказывал ли у вас номера некто Берглинг?

— Как же, заказывал…

— Ну так вот, у него неожиданно изменились обстоятельства, он вам кланяется, а номер, с вашего позволенья, займем мы.

— Как же, пожалуйте.

Они бродили по городку в сумерках. Воздух был насыщен влагой и жаром неостывшего дня. Прошел дождик, но тотчас прояснело. Сладко пахли заросли черемухи и сирени. Суровая башня древнего собора угрюмо чернела на светлом закатном небе. Озеро Меларен, затихнув, светло, широко и пусто отражало пустой, синий небесный свод.

На другое утро, в Духов день, они пошли к обедне. Они истово подхватывали: «Ныне, и присно, и во веки веков». Вместе с паствой они смиренно склоняли головы: «Господи, помилуй меня, грешного…» И они выслушали проповедь. Почтенный старый пастор, по случаю Духова дня, должно быть, сам епископ, говорил о сошествии Духа Святого на апостолов. Он подробно остановился на великом чуде: как апостолы Иисуса, неученые рыбаки, исполнившись Духа Святого, начали говорить «всеми наречиями», и их понимали «Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилеи, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедших из Рима, иудеи и прозелиты, Критяне и Аравитяне…»

Арвид ощутил на своем плече голову Лидии. Он и сам едва не задремал, но понял, однако, что пастор уже перешел на современный стиль.

— Никоим образом, — сказал он, — мы, верующие, не должны сомневаться в способности Всемогущего творить чудеса и в наши дни. Но Господь не творит чудес, лишенных смысла. Через Духа Святого апостолы получили способность беседовать со всеми народами, дабы благовестить слово Божие. Такое могло произойти не иначе как чудом, — и то было истинно великое чудо! Но ежели иной швед, проповедуя слово Божие своим же собратьям-шведам, вдруг перейдет на месопотамский, причем на подлинный месопотамский, о котором и ученейшие-то люди нынче почти не имеют понятия, — это тоже будет чудо; но какой в этом чуде, я спрошу вас, какой в нем смысл?..

В голове у Арвида туманилось. Ночь они провели почти без сна.

Мощный гул органа вывел обоих из забытья. И, не совсем стряхнув полудрему, оба уже подпевали псалму:

После службы им захотелось взглянуть на гробницу Стена Стуре Старшего, на туфли епископа Рогге и кое-какие еще исторические достопримечательности. Потом, выйдя за кладбищенскую ограду, они устроились на скамеечке в тени старых кирпичных церковных стен. Похороны, убогие похороны — юный, худенький пастор и несколько провожатых в бедной одежде — прошли мимо. Озеро Меларен все так же блистало тихой водой, и небо так же пусто, безоблачно синело над ними.

— Скажи, — первой заговорила Лидия, — что такое вообще этот «Святой Дух», объясни мне, пожалуйста.

— О, — отозвался Арвид, — не так-то просто тут объяснить. Триединство, состоящее из отца, матери и сына, встречалось почти во всех ранних религиях, от которых пошло то, что ныне зовется «христианством». Но первые христиане были одержимы ненавистью к женщине, — по каким уж там причинам, я позабыл… И мысль видеть женщину в составе высшего божества им претила. Казалось бы, нет ничего более естественного как отвести третью роль Богоматери, деве Марии. Но она женщина и, стало быть, исключалась. А Троица нужна была непременно. Вот ее и дополнил Святой Дух. Произошло это на церковном соборе. И вот тебе в результате картинка светской хроники из Царствия Небесного: грешник умирает, летит к райским вратам, стучится и говорит апостолу Петру: «Прошу прощенья, мне, собственно, не сюда, мне в другое место; но не разрешите ли вы мне заглянуть в щелку?» — «Отчего же, прошу!» — отвечает ему апостол Петр. И он показывает грешнику на самых высоких особ и поясняет: «Вот это Бог-Отец, это Бог-Сын, ну, и так далее…» — «Простите мою дерзость, — возражает грешник, которому, собственно, надо не сюда, а в другое место, — но кто этот господин, что сидит в сторонке такой задумчивый и грустный?» — «Это Святой Дух», — отвечает апостол Петр. «Но чем он так опечален?» И тут апостол Петр шепчет грешнику на ушко: «Ох, и не спрашивай, он думает о Никейском соборе, где его избрали третьим лицом, но при каком незначительном большинстве! А возможно, и не без подтасовки… Он, откровенно тебе сказать, одно-единственное божество, какое явилось в результате голосованья. Вот ему и обидно».