Карлос Кастанеда: Особая реальность

Я попросил объяснить, что он имеет в виду, но дон Хуан заявил, что объяснять — значит потакать моим слабостям.

Мы вошли в дом. Дон Хенаро сидел при зажженной керосиновой лампе и ел. Поужинав, мы отправились в чапараль. Дон Хуан шел рядом со мной, дон Хенаро — в нескольких шагах впереди.

Ночь была ясная. Несмотря на густые облака, света от луны было достаточно. Немного спустя дон Хуан остановился и велел мне идти следом за доном Хенаро. Я замешкался, но он подтолкнул меня, сказав, что все будет хорошо и что надо больше себе доверять.

Я двинулся за доном Хенаро и часа два пытался его догнать, но, как ни старался, не догнал. Фигура дона Хенаро маячила впереди, то исчезая из виду, словно он свернул с тропы в сторону, то снова появляясь. Прогулка в темноте показалась мне странной и бессмысленной, и я продолжал ее лишь потому, что не знал дорогу обратно. Я не мог понять, что делает дон Хенаро, и подумал, что он ведет меня в густые заросли чапараля, где, по словам дона Хуана, будет учить прятаться. В какой-то момент мне вдруг показалось, что дон Хенаро позади меня. Я обернулся, заметил сзади человеческую фигуру и вздрогнул. Приглядевшись, я различил метрах в пятнадцати силуэт стоящего человека. Человек почти сливался с кустами; казалось, он прячется. Мне пришло в голову, что это — дон Хуан, который наверняка шел за нами. Как только я это подумал, силуэт исчез, и, кроме темной массы чапараля, ничего не было видно.

Я пошел туда, где заметил фигуру, но там никого не оказалось. Дона Хенаро тоже нигде не было. Дорогу назад я не знал и поэтому сел и стал ждать. Через полчаса появились дон Хуан и дон Хенаро и громко позвали меня. Я поднялся и присоединился к ним.

Обратный путь прошел в долгом молчании, но я был этому даже рад: нужно было прийти в себя. Я пребывал в каком-то странном состоянии. Дон Хенаро выбил меня из привычной колеи, я никак не мог сосредоточиться. Я понял это, когда сидел, ожидая стариков, у тропинки. Мой мозг будто отключили. Вместе с тем я как никогда остро воспринимал происходящее. Ни о чем не думал, ни о чем не беспокоился. Казалось, мир пребывает в полном равновесии: ничего к нему не прибавить, ничего не убавить.

Вернувшись домой, мы расстелили циновки и легли спать. Я хотел поделиться своими впечатлениями с доном Хуаном, но он слушать не стал.

— По-моему, я понял, чего добивался вчера дон Хенаро, — сказал я дону Хуану. Я хотел вызвать его на разговор, упорное молчание старика меня раздражало.

Дон Хуан улыбнулся и кивнул головой, что можно было принять за внимание к моим словам, если бы не насмешливые искорки в его глазах.

— Ты мне не веришь?

— Ну почему же? Ты понял, что Хенаро все время был позади тебя. Но понять — это еще не самое главное.

Слова о том, что дон Хенаро все время был позади, поразили меня, и я попросил объяснений.

— Твой ум, — сказал дон Хуан, — устроен так, что ты воспринимаешь лишь одну сторону происходящего...

Дон Хуан подобрал с земли прутик и провел им по воздуху так, словно легонько протыкал воздух или выбирал из кучки семян сор. Обернулся ко мне. Я пожал плечами, выражая недоумение. Он подвинулся ближе и, повторив прежние движения, обозначил на земле восемь точек. Первую из них обвел.

— Ты находишься вот здесь, — указал он. — Да и все мы тоже. Это сознание; мы движемся отсюда — сюда. — Он обвел вторую точку, расположенную над первой, и стал водить прутиком от точки к точке, изображая интенсивное движение.

— А между тем есть еще шесть точек, которые человек способен достичь, — продолжал дон Хуан. — Большинству людей они неизвестны.

Он пошевелил прутиком между первыми двумя точками.

— Движение между этими двумя точками ты называешь пониманием и занимаешься им всю жизнь.

Дон Хуан соединил точки между собой; получилась вытянутая трапеция с пересекающимися внутри линиями.

— Каждая из шести точек — целый мир, подобно двум твоим мирам — сознанию и пониманию, — сказал он.

— А почему их всего восемь? — спросил я. — Почему не бесконечное число, как в окружности?

Я нарисовал на земле круг. Дон Хуан улыбнулся.

— Насколько мне известно, человек способен овладеть только этими восемью точками. Видимо, больше ему не дано. «Овладеть», а не «понять», улавливаешь разницу?

Я рассмеялся: дон Хуан пародировал мое пристрастие к точному словоупотреблению.

— Главное для тебя — все понять, а это невозможно. Настаивая на понимании, ты забываешь о своем человеческом предназначении. Твой камень где лежал, там и лежит. За все эти годы ты почти ничего не сделал. Только пробудился от спячки; но это лишь начало.