Ги Мопассан - Жизнь

Когда они поуспокоились, Жанна заметила с удивлением:

— Странно, меня это ничуть не трогает теперь. Я смотрю на него, как на чужого. Мне даже не верится, что я его жена. Вы видите, я даже смеюсь над его… его… бестактностью.

И, сами не понимая почему, они расцеловались, еще улыбающиеся и растроганные.

Но два дня спустя, после завтрака, как только Жюльен ускакал верхом, в калитку проскользнул рослый малый лет двадцати двух — двадцати пяти, одетый в новенькую синюю выутюженную блузу со сборчатыми рукавами на манжетах; он, вероятно, караулил с утра, а теперь пробрался вдоль куяровской ограды, обогнул дом и, крадучись, приблизился к барону и дамам, сидевшим, как обычно, под платаном.

При виде их он снял фуражку и подошел, робея и отвешивая на ходу поклоны.

Очутившись достаточно близко, чтобы его могли слышать, он забормотал:

— Мое почтение господину барону, барыне и всей компании.

Но так как никто не ответил ему, он объявил:

— Это я и есть — Дезире Лекок.

Имя его ничего не говорило, и барон спросил:

— Что вам надобно?

Парень совсем растерялся от необходимости объяснить свое дело. Он заговорил с запинкой, то опуская глаза на фуражку, которую мял в руках, то поднимая их к коньку крыши:

— Тут господин кюре мне словечко замолвил насчет этого самого дельца…

И он умолк из страха выболтать слишком много и повредить своим интересам.

Барон ничего не разобрал и спросил снова:

— Какое дельце? Я ничего не знаю.

Тогда парень понизил голос и решился выговорить:

— Да насчет вашей служанки, Розали-то…

Тут Жанна поняла, встала и ушла с ребенком на руках. А барон произнес:» Подойдите «, — и указал на стул, с которого поднялась его дочь.

Крестьянин сразу же уселся, пробормотав:

— Покорно благодарю.

Потом выжидательно замолчал, как будто ему больше нечего было сказать. После довольно длительной паузы он собрался с духом и заявил, подняв взгляд к голубому небу:

— Хороша погодка по нынешней поре. И земле польза — озимые-то пойдут теперь. — И умолк снова

Барон потерял терпение; он прямо и резко поставил вопрос:

— Значит, вы женитесь на Розали?

Крестьянин сразу же насторожился оттого, что ему не дали времени пустить в ход всю его нормандскую хитрость. И поспешил дать отпор:

— Это смотря как. Может, и да, а может, и нет.

Но барона раздражали эти увертки.

— Черт побери! Отвечайте прямо, вы затем пришли или нет? Вы женитесь или нет?

Крестьянин, озадаченный вконец, смотрел теперь себе под ноги.

— Коли так будет, как господин кюре говорит, — женюсь, а коли так, как господин Жюльен, — не женюсь нипочем.

— А что вам говорил господин Жюльен?

— Господин Жюльен говорил, что я получу полторы тысячи франков; а господин кюре сказал, что двадцать тысяч; так за двадцать тысяч я согласен, а за полторы — ни боже мой.

Тут баронессу, все время полулежавшую в кресле, начал разбирать смех при виде перепуганной физиономии парня. Он неодобрительно покосился на нее, не понимая, чему она смеется, и ждал ответа.

Барону была неприятна эта торговля, и он решил покончить с ней:

— Я сказал господину кюре, что барвильская ферма будет пожизненно принадлежать вам, а потом перейдет к ребенку. Цена ей двадцать тысяч. Я от своих слов не отступаюсь. Так слажено дело — да или нет?

Крестьянин ухмыльнулся подобострастно и удовлетворенно и вдруг стал говорлив:

— Ну, коли так, я отказываться не стану. Только в этом и была загвоздка. А коли так, я не против. Когда мне господин кюре словечко замолвил, я сразу согласился. Уж мне и господину барону услужить хотелось. Он-то в долгу не останется, — так я про себя думал. И верно ведь — одолжишь человека, а потом, глядишь, он тебе и отплатит. А только тут ко мне заглянул господин Жюльен, и оказалось, что денег-то всего полторы тысячи. Я подумал про себя:» Пойду разведаю «, — вот и пришел. Я, понятно, не сомневался, только хотел знать доподлинно. Счет дружбе не помеха — верно я говорю, господин барон?

Чтобы прервать его, барон спросил:

— Когда вы думаете венчаться?

Тут крестьянин снова оробел и смешался. Наконец он нерешительно выговорил:

— А как бы сперва бумагу выправить?

На этот раз барон вспылил:

— Да черт вас возьми, наконец. Ведь получите же вы брачный контракт. Лучшей бумаги быть не может.

Крестьянин заупрямился:

— А все-таки не худо бы нам покамест составить бумагу, она делу не помешает.

Барон встал, чтобы положить этому конец: