Мэв Бинчи - Лилобус

- Отсюда до вашей работы далеко – неудобно, наверное, - заметил Руперт, когда Джимми сообщил, где преподает.

- А я и не хочу жить близко. Лучше уехать за сто миль, чтобы жить своей жизнью, подальше от глаз школы.

Руперта почему-то кольнула обида – будто его выставили за дверь.

- А вы могли бы впустить квартиранта, как вы думаете? – спросил он - Конечно, если купите дом.

- Мог бы, - без эмоций произнес Джимми. – Я пока ничего не решил.

Он купил дом. Четыре года он состоял в жилищно-строительном кооперативе, и его сочли платежеспособным. Начальство осталось Рупертом довольно: коттедж слишком долго висел в каталогах. Когда все переговоры по сделке завершились, Руперт ощутил себя очень одиноким. Теперь этот невысокий, улыбчивый Джимми уедет, поселится один на том открытом всем ветрам участке. Выстроит стену, про которую они говорили, чтобы защищала от непогоды, отремонтирует вторую половину дома, выбелит стены, может, выкрасит дверь в красный цвет, поставит горшки с геранью, найдет себе квартиранта. И получит деньги, чтобы выплатить залог. И больше Руперт не услышит и не увидит его никогда.

Джимми позвонил в пятницу.

- Руперт, выручай. Я весь интерес потерял к тому дому. Я не вижу, каким он будет; что в нем такого замечательного. Может, приедешь и напомнишь?

- Да, - медленно ответил Руперт. – Да, конечно, я буду рад.

Остаток дня он провел словно во сне, если кто-то из коллег обращался к нему, слышал их будто издалека. Теперь ему все стало ясно: откуда смятение, чувство вины, надежда, что все уладится и станет понятным, и что однажды появится женщина, с которой он забудет те краткие истории, которые даже не удовлетворяли, а только пугали его. И в то же время он всегда знал, что женщины не будет, что она не нужна. Но верно ли он все понял? А что если Джимми просто общительный юноша, который соскучился по с приятным парнем из агентства по продаже недвижимости? А что если Джимми сообщит, что у него есть невеста, или что он хотел бы тайно встречаться с чьей-то женой? Руперт выехал, заметив, который час, и выяснил, что дорога занимает полчаса – на тот случай, если вернется сюда снова. Джимми стоял у ворот. Он ждал.

И Руперт понял: все будет хорошо.

И вот уже три года все было куда лучше, чем просто хорошо. Они с такой любовью обустроили те два дома, что теперь они действительно стали достойны блистательной характеристики в каталогах. Но на продажу их не выставят никогда. Дома стоят на достаточном удалении друг от друга, чтобы, если будет необходимость, представить их как два самостоятельных строения. Хотя необходимости не было. Когда Джимми пригласил в гости своих родных, они благодарно приняли приглашение, обещали к нему выбраться, но так и не выбрались. Руперт не настаивал на том, чтобы пожилые родители непременно наведались к нему в Дублин, он просто показал им фотографии своей части дома и сада. Они соорудили сад камней и стали такими специалистами по высокогорным растениям, каких нет на многие мили вокруг. В доме была большая кухня, и разделочные столы по обе стороны от раковины - так что при желании оба могли готовить одновременно. Все сбережения до последнего пенни были вложено в строительство. Вскоре их стали навещать друзья - они обедали у них и восхищались домом, или давали советы – но, как правило, только восхищались. Все вышло идеально, и они были очень счастливы.

Вот почему ему было так тяжело уезжать оттуда на выходных. По субботам там очень тихо; можно сходить в магазин, приготовить еду, не только для Мартина и Джеффа или других друзей-геев, но и для замечательных юных супругов, живущих по соседству, которые приглядывали за садом, когда они ездили в Марокко. В компании этих людей можно расслабиться. От них и еще от пары человек в агентстве нет нужды что-то скрывать. Только в школе у Джимми и в родном городе Руперта надо притворяться.

«Это просто смешно: в 80-е годы нельзя заявить в открытую, что ты гей!» - возмущался Джимми. И он заявил бы, будь у него хоть малейшая возможность. Но нет, родители мальчиков явно решат, что он присматривается к их чадам.

- Но зачем мне эти жуткие, чумазые, противные, тупые дети, - ныл Джимми. – Мне нужен только ты, мой любимый, мой чудесный Руперт.

И Руперта переполняла радость и гордость от того, что Джимми может так просто и открыто об этом ему говорить. Он тоже пытался не сдерживать себя, но ему это давалось куда сложней. Он все-таки немного зажат, как однажды сообщила ему Джуди Хикки. Он часто спрашивал себя, а знает ли Джуди, что он гей. Наверное. Но он никак не мог улучить подходящий момент, чтобы сказать ей об этом, или пригласить в гости взглянуть на альпийские растения – они ей точно понравятся.