Джордж Мередит - Эгоист

Но довольно. Недаром многочисленные жрецы комической музы в нашем отечестве, где высшей доблестью почитается умение себя держать, избегают описывать неистовства страсти, принижающие тех, кто стоит во главе общества, и угрожающие внести смятение в души простых смертных. Благоразумные жрецы этой музы предпочитают показывать нам вместо живых людей условных кукол и вести их проторенной дорожкой типических, общеизвестных перипетий. Для них важно не то, как поведет себя человек, и притом человек влюбленный, а как политичнее представить его поведение.

Ночь была на исходе. Летицию удалось согнуть, но не сломить: снова и снова с болью в душе повторяла она, что не любит, что не способна больше любить. И теперь, когда день готовился сменить эту страшную ночь, она чувствовала себя еле живой.

Вместе с пением птиц возобновил атаку ее отец. Тут-то мистер Дейл и высказал соображение, которое впервые заставило его дочь всерьез задуматься над его словами. Он заговорил об их материальных обстоятельствах, о том, что после его смерти она останется одна, без поддержки, без денег и без сил, необходимых для борьбы за существование; что литературный труд ради заработка подтачивает ее здоровье и, наконец, что, дав согласие на этот брак, она сняла бы с его сердца камень. Он уже ни о чем ее не просил, а только представил все дело в самом обыденном, прозаическом свете.

— Не будь жестокосердной, моя девочка, — закончил он.

Его сугубо практическое заявление, увенчавшееся столь патетической концовкой, вполне соответствовало ее смятенному состоянию, ощущению полного сердечного банкротства и желанию по возможности утешить отца. «К счастью, уже поздно, — со вздохом сказала она себе. — Уилоби больше ко мне не придет».

К утру отец ее так ослабел, что не мог подняться с постели, и уснул. Итак, ей предстояло провести в этом доме еще несколько часов. Она расхаживала по отведенным им комнатам, останавливаясь то у дверей, то у окон, размышляя о замечании Клары относительно вечности, которая промчалась у нее над головой, прежде чем она могла разобраться в своих чувствах. И вдруг ее осенило — она поняла, что и с ней самой за эту ночь произошло нечто такое, что не могло бы свершиться и за сто лет. То, что казалось ей прежде невозможным, сделалось пусть не желанным, но все же возможным или, во всяком случае, не абсолютно невозможным. К счастью, снова подумала она, после полученного отпора Уилоби не станет возобновлять своих атак.

Летиция впервые позволила себе трезво заглянуть в то будущее, от которого она так упорно отказывалась: богатство позволяет творить добро на земле; с его помощью человек может побывать во всех прекрасных уголках нашей планеты, — а Летиция так давно мечтала и о набитом деньгами кошельке, откуда она могла бы бросать щедрые пригоршни нуждающимся, и о крыльях, чтобы облететь земли, которые ее изголодавшемуся воображению представлялись сказочными! К тому же, если ее чувство прошло, это всего лишь означает, что прошло заблуждение. Женщина, которая понимает человека, изучила его досконально, может оказаться для него достойной подругой и помощницей. Именно такая подруга жизни ему и нужна, именно такая и способна им руководить. А Уилоби, безусловно, нуждался в том, чтобы им руководили. От жены, исполненной слепого обожания, ему было бы мало пользы. То ли дело — женщина, трезво, из разумных соображений решившая связать с ним свою судьбу! Хорошо, впрочем, что она так откровенно рассказала ему о своем слабом здоровье и о том, что сердце ее недоступно любви, — теперь ей больше не грозит нападение с его стороны.

Она принялась убирать комнату, готовясь к отъезду, чтобы не потерять и минуты лишней. Как только ее отец оденется и позавтракает, они поедут домой.

Первой ее гостьей была Клара. Подруги могли бы и не спрашивать, как кто из них спал. Ответ был написан на лице у каждой. Кларин взгляд лучше всякого зеркала сказал Летиции, что круги под глазами у нее сделались темнее обычного.

— И подумать только, — воскликнула она, — что у этакой красавицы всю ночь напролет домогались руки! О, как я знаю эти два осенних листочка, что появляются на моих щеках после бессонной ночи! Зато как спали вы, милая Клара, спрашивать излишне!

— Да, я спала хорошо, и вместе с тем у меня было такое чувство, Летиция, будто я ни на минуту не сомкнула глаз. Я была с вами все время — и во сне, и наяву. Мне так хотелось бы, уезжая, знать, что к вам возвратилось ваше благоразумие.