Шолом-Алейхем: Республика тринадцати

Сидим и глядим, как заходит солнце и прячется за густым, темным лесом. Теплый день готовится уступить свое место прохладному вечеру. И вечер реет над нами и наводит нас на новое размышление:

— А где нам поспать?

Конечно, мнения разделяются. Один говорит, что лучше всего переночевать в лесу. Другой против этого, опасаясь диких зверей. Третий предлагает подняться на гору:

— Авось, там мы найдем что-нибудь.

Его перебивает кто-то, утверждая, что кроме камней там ничего не найдем. Следующий оратор заявляет, что это и хорошо: из камней можно построить что-нибудь для защиты от дождя.

Разговаривая так, мы удаляемся от ручья и незаметно доходим до какой-то огромной пещеры. Возможно, эта пещера сделана человеческими руками.

И об этом различные мнения. Но все согласны, что здесь мы должны проводить наши ночи. Разве есть что-нибудь другое? И, если уж вы хотите знать, это не так скверно. Правда, одеял и подушек у нас не было, зато каждый постелил себе свежей травы. Для женщины мы отвели отдельный уголок и из листьев сделали нечто вроде ширмы. Всю эту работу исполнил рабочий. Не думайте, что мы его заставили работать. Он сам за это взялся, дав нам понять, что это его дело, ибо он прирожденный рабочий, привыкший к постоянному труду. Он не может не работать. Сказать, что мы особенно упорствовали, — я не могу. Но мы тоже не сидели сложа руки. Мы были заняты весьма серьезным вопросом: «где мы находимся?» Нет ничего хуже, как не знать, где находишься. Удивительное дело!

Среди нас было много интеллигентных людей. Были люди даже ученые, философы, но ни одного, кто бы знал географию и мог назвать все острова. Один кое-что помнил и стал сыпать названия ни к селу, ни к городу:

— Сицилия, Сардиния, Куба, Ямайка, Урагвай, Индостан, Гиндукуш, Гималаи, Анды, Тибет, Арарат…

— Те-те, — отозвался другой, — смотрите-ка, куда он заехал! С островов взобрался на горы.

— Знаете что, — сказал третий. — Придумаем название для этого острова. Как назовем, так и будет называться.

Это предложение понравилось всем, и мы принялись подыскивать название. Конечно, каждый предлагает свое. Тринадцать человек — тринадцать названий. Миллионеру хотелось, чтобы остров был назван «Парижем». В Париже он провел свои лучшие годы. Ортодокс, только что помолившийся Б-гу, предложил назвать «Б-жьею помощью». Но атеист высмеял его и заявил, что ему все равно, пусть хоть назовут «чертовым островом».

Женщина тоже предложила другое, советуя назвать «Евой» в честь прародительницы Евы. Но так как она была единственной женщиной, ее никто не поддержал.

Кто-то предложил назвать «Сионом», но другой спросил:

— С какой стати Сионом? Почему не Аргентиной, Угандой или Бразилией?

— Если бы вы меня послушались, я бы предложил назвать этот остров «Карлом Марксом», — так отозвался некто, по-видимому, социалист.

— Почему это «Карлом Марксом»? — спрашивает кто-то. — Почему не Моисеем-законодателем, Магометом, Спинозой, Байроном, Гейне, Спенсером?

Из всех этих дебатов мы узнали, что среди нас, тринадцати, существует ровно тринадцать элементов. Даю здесь подробный список:

1 сионист, 1 территориалист, 1 капиталист, 1 ортодокс, 1 атеист, 1 социалист, 1 националист, 1 ассимилятор, 1 идеалист, 1 материалист, 1 рабочий, 1 женщина, 1 писатель (это я, автор этого рассказа). Итого 13 человек, 13 элементов.

Внезапно меня осенила идея (величайшие идеи приходят внезапно), и я встал на камень и попросил слова:

— Милостивая государыня и милостивые государи! Позвольте и мне высказать свое мнение по поводу названия острова. Так как каждый из нас твердо держится за свое название и не намерен уступить другому и, возможно, прав в своем упорстве, я бы предложил вам, принимая во внимание, что нас тринадцать человек, назвать этот остров Островом тринадцати.

Тут я должен сделать небольшое примечание и сказать вам откровенно, что ни один оратор Европы и Америки не слыхал таких аплодисментов, каких удостоился я в этот прекрасный вечер на не менее прекрасном острове.

Я это, упаси Б-же, говорю не для хвастовства, но с исключительной целью доказать читателю, что успех всякого оратора заключается в одном: надо говорить как можно короче. Чем меньше говоришь, тем меньше глупостей. Поэтому я и заканчиваю вторую главу своих описаний.