Теодор Поуис - Притчи

— Я бы с удовольствием, — ответил Джон Толд, — только я боюсь, что страховая компания заплатит соседу гораздо большую сумму, чем зерно стоит сейчас. Но пойдем же, — с усмешкой произнес он, — я убью тебя легко.

— Прошу у вас лишь минуту отсрочки, — возопил светляк, — и потом можете уничтожить меня. Но я надеюсь, что через минуту вы отпустите меня, ибо я поведаю вам о наслаждении, которое пересиливает даже сладость мести. Разве никогда не доводилось вам, Джон Толд, развлекаться с девушкой? А! теперь вы слушаете. Ваша жена некрасива, плоскогруда, она старая брюзга и холодна, как январский день. Единственной ее мыслью было с тех пор, как она принесла вам свое маленькое состояние, помогать вам копить, но она никогда не помогала вам в постели. Слушайте! эти легкие шаги, что вы сейчас слышите, — шаги молодой женщины. Только что кончилась ярмарка в Берри Хилл. Прелестная Нэнси Сквибб возвращается домой затемно и одна; двое молодых людей только что попрощались с ней там, у ворот. Она идет в нашу сторону. Ее кровь разгорячена танцами на ярмарке — и она разочарована, что все так скоро закончилось. Вам нужно просто поговорить с ней, и она ваша. Вот и она!

Фермер Толд уронил светлячка и вскочил на ноги, а светлячок скользнул в траву и был таков.

Жил некогда в своем маленьком домике в Доддерстауне один немолодой человек по имени Натаниель Крю.

Не было у Натаниеля ни серебра, ни золота, был он сутул, борода его и волосы были длинны и спутаны, глаза — печальны и задумчивы, а тело — тоще и совершенно несовместимо с чаяниями его сердца.

Жена Натаниеля оставила, дети выросли и покинули дом, соседи считали его ленивым и бесполезным существом, и в целом мире ни одна душа не прислушивалась к его нуждам.

Копать землю Натаниель не мог, просить подаяния ему было стыдно, он был слишком горд, чтобы обращаться за помощью в благотворительные организации, и слишком вял, чтобы наняться на работу к какому-нибудь зажиточному фермеру у себя в деревне.

Но даже находясь в таком незавидном для себя положении, он хотел жить. Натаниель хотел жить не только потому, что боялся умирать, — нет, у него была причина получше. Он обожал свет, свет звал он своим другом; он любил краски. Он радовался при виде голубого неба и огорчался, когда небеса застилались темными грозовыми тучами.

Натаниелю никогда не было одиноко, когда с ним был свет. На прогулке, при свете дня, он с одинаковой радостью взирал на кролика или на играющего ребенка. Друг Натаниеля всегда дарил его радостью в той или иной форме — в виде солнечного луча или маленькой свечки.

— О, Натаниель! — казалось, говорил Свет, — Живи и радуйся, ты еще не мертв, и когда-нибудь ты станешь счастлив. Хоть борода твоя и поредела, однажды найдется женщина, которую это не испугает.

Так обещал Свет. Но, не имея никаких иных средств, кроме тех, что у него водились, Натаниель был вынужден питаться водянистой репой, унесенной с полей. А для того, чтобы купить немного хлеба, он собирал грибы на росистых лугах до прихода косцов. Когда же наступал сезон ягод, он собирал смородину и кресс, чтобы продать весь свой урожай за сколько дадут. Еще он ходил в сосновый бор по дрова, собирая их в маленькую тележку, и отдавал их деревенским женщинам по два пенса корзина.

Натаниель, друг Света, был человек добродушный и романтический, и в прошлом жизнь его была не такой уж несчастной. Пока хватало денег, жена его и дети легко жили с ним и даже радовались, когда глава семьи веселился на какой-нибудь деревенской вечеринке.

Но когда Натаниелю исполнилось сорок, с ним случилось странное событие, изменившее весь ход его жизни, — цыганка за шиллинг предсказала ему, что он умрет, когда ему стукнет пятьдесят пять. До этого происшествия он обращался с деньгами бережливо, но, заслышав новость, пустил все свои деньги на ветер. Так в шестьдесят лет у него не осталось ни гроша, да еще и семья оставила его.

Когда кончились средства, кончилось и все остальное. Счастливые лица перестали показываться в доме Натаниеля; кончились домашнее счастье, игры и праздность.

И все-таки Натаниель, друг Света, был непоколебим.

— Нет никого чудеснее тебя, — бывало, говорил он, стоя в середине болота, где говорить было не с кем. — Твой царь — златое солнце, цвет его — желтый, и самая малая свеча или огонек разделяет с ним его славу. Мощь солнца такова, что все живущее рождается от его сияния. При свете дня все люди могут радоваться. Даже слепец, погруженный во тьму, чувствует, как солнце проникает и услаждает его душу.