Артур Дойль: Собрание сочинений. Том 4

— Большое несчастье, — сказал коммерсант, покачивая седой головой. — Тяжкая потеря. Но все это, миссис Хадсон, — ниспосланное нам испытание. Это предостережение, дабы мы не слишком предавались суете этого мира, а стремились к более высоким целям и лелеяли не столь преходящие надежды. Даже лучшие из нас — лишь бедные близорукие создания и нередко принимают зло за добро. И то, что ныне вас так печалит, если взглянуть на это надлежащим образом, возможно, в будущем окажется поворотным пунктом, с которого и начнется истинное ваше счастье.

— Да благословит вас бог, сэр, — сказала вдова, все еще робко утирая глаза кончиком платка. — Добрый вы джентльмен. У меня от ваших слов прямо на душе полегчало.

— У нас у всех есть свои невзгоды и несчастья, — продолжал глава фирмы, — у некоторых больше, у других меньше. Сегодня — ваша очередь, а завтра, быть может, наступит моя. Но будем стремиться к достойной цели, и бремя невзгод не заставит нас упасть без сил у дороги. А теперь, миссис Хадсон, я должен пожелать вам всего самого лучшего. Поверьте, я глубоко вам сочувствую.

Вдова встала, нерешительно потопталась на месте, словно собираясь сказать еще что-то.

— А когда мне можно будет получить жалованье Джима, сэр? — спросила она робко. — Я уж заложила почти все вещи, и мы с дочкой совсем ослабли от голода.

— Жалованье вашего мужа, — сказал коммерсант, снимая с полки счетную книгу и быстро ее листая. — Мне кажется, вы заблуждаетесь, миссис Хадсон. Посмотрим, посмотрим: Доусон, Даффилд, Эверард, Фрэнсис, Грегори, Гантер, Харди. А… вот! Хадсон, боцман «Черного орла». Как я вижу, он получал в месяц пять фунтов. Плавание длилось восемь месяцев. Но ваш супруг скончался, когда судно находилось в море всего два с половиной месяца.

— Это верно, сэр, — сказала вдова, с тревогой вглядываясь в длинные столбцы цифр на странице книги.

— Разумеется, контракт с его смертью потерял силу, и, таким образом, фирма была должна ему двенадцать фунтов десять шиллингов. Однако, согласно моим книгам, все эти восемь месяцев вы получали половину его жалованья. Следовательно, фирма выплатила вам двадцать фунтов, и, таким образом, вы должны ей семь фунтов десять шиллингов. Пока мы не будем говорить об этом, — великодушным тоном заключил коммерсант. — Вы можете уплатить этот должок, когда ваши обстоятельства поправятся, но дальнейшей помощи от нас вам, разумеется, ожидать не следует.

— Да как же, сэр, ведь у нас ничего нет! — заплакала миссис Хадсон.

— Печально, весьма печально, но обращаться за помощью вам следует не к нам. Вы женщина рассудительная, и сами это поймете, ведь теперь я вам все объяснил. Прощайте. Желаю вам всего самого хорошего и надеюсь, вы будете время от времени извещать нас о том, как вы живете. Мы всегда интересуемся семьями наших служащих. — Мистер Гердлстон открыл дверь, и бедная женщина побрела через контору, пошатываясь и сгибаясь под тяжестью ребенка.

Во дворе она остановилась, ошеломленно озираясь вокруг. Старший клерк, задержавшись на пороге, с тревогой наблюдал за ней. Затем он быстро оглянулся. Эзра Гердлстон внимательно изучал какие-то счета, а все клерки тоже были поглощены своей работой. Гилрей с виноватой улыбкой тихонько подошел к женщине, сунул ей что-то в руку и поспешил назад в контору с таким строгим выражением на лице, словно все его мысли были заняты делами фирмы. Есть спекуляции, недоступные дельцам. Быть может, Джон Гилрей, эти полкроны, которые были так нужны тебе самому, ты поместил куда более выгодно, чем твой хозяин свои двадцать пять фунтов.

Глава фирмы только-только успел вернуть себе душевное спокойствие, после того как он выполнил свой тяжкий долг и объяснил вдове Хадсон ее финансовое положение, когда его чуткий слух уловил звук тяжелых шагов в конторе. И тут же послышался грубый голос, который в выражениях, куда более энергичных, чем те, что обычно раздавались в этих респектабельных стенах, осведомился, можно ли видеть хозяина или нет. Ответ, по-видимому, последовал утвердительный, потому что грузные шаги начали быстро приближаться, а затем два мощных удара в дверь возвестили, что посетитель находится по ту ее сторону.

— Войдите! — крикнул мистер Гердлстон, кладя перо.

Вслед за этим приглашением ручка опустилась, и дверь медленно повернулась на петлях. Однако в комнату проник только сильный аромат спиртных напитков, за которым не последовало ничего более существенного.