Кэтрин Скоулс - Королева дождя

— Значит, вы росли здесь? — спросила ее Джейн.

— Не совсем. Дом принадлежал моей семье, но мы прожили здесь все вместе только несколько лет. — И Кейт огляделась в поисках предлога для смены темы разговора.

— Я думаю, вон там вы играли в «дом»? — И Джейн указала на старую, скрюченную плакучую вишню в дальнем конце сада.

Кейт удивленно повернулась к ней:

— Да, именно там.

Джейн улыбнулась. Улыбка осветила ее лицо, вернув ему блеск красоты юности.

— Летом, когда на деревьях была густая листва, вы заползали под низкие ветви и чувствовали, что укрылись от всего мира.

Кейт встретилась с ней взглядом. Именно так все и происходило.

— Видите ли, я тоже ребенком играла в этом саду, — призналась Джейн. — Это был дом моей бабушки.

На соседнем дереве запела цикада. Кейт молча смотрела, как курица роет ногой землю около черного хода. Ей не хотелось продолжать беседу, и Джейн, похоже, разделяла ее нежелание. Но повисшее молчание не было неловким: сидя в кресле и сжимая пустой стакан, которому постепенно передавалось тепло руки, Кейт чувствовала, что почти загипнотизирована предвечерним миром.

Через какое-то время Джейн наклонилась к ломберному столику, приткнувшемуся к ее креслу, и привлекла внимание Кейт к стоящему на нем старомодному проигрывателю. Его прочный футляр, обтянутый зеленой кожей, был покрыт трещинами и пятнами от долгого использования. На одной из ручек болтались остатки ярлыков, которые вешают на багаж в аэропортах. Когда Джейн сняла крышку и Кейт увидела диск проигрывателя и блестящую черную иглу, она ощутила острый укол узнавания. В ее детстве был точно такой же проигрыватель, только новый, без пятен, — семейное сокровище, которое ей не разрешали трогать.

Тишину нарушил треск, который сменился первыми нотами какой-то арии. Женский голос, грудной и сильный, разнесся по саду, вызывая глубокую, непонятную тоску.

Слушая пение, Кейт смотрела на свой дом. Его вид отсюда напомнил ей, как она часто сидела здесь, в своем тайном саду, и изучала место, где жила со своими родителями. Ей нравилось прикидываться чужестранкой. Она отмечала знаки их присутствия: занавески на окнах, белье на веревке — и искала малейшее доказательство того, что они не обычные австралийцы, живущие нормальной жизнью, что на самом деле они — замаскированная семья миссионеров.

Керрингтоны прожили здесь почти два года. Тогда родители Кейт обучались на очередных курсах. Хотя они и тосковали по Африке, новая жизнь семьи быстро заполнилась маленькими радостями пребывания в Австралии. Теперь, когда им не помогали ни Ордена, ни Тефа, они сами готовили пищу, убирали дом и ездили за покупками. Поскольку Майклу не приходилось по вечерам обходить больничные палаты, у них появилось время на игры и беседы. Они ходили в кино и ужинали в ресторанах. Новые семейные события, проживаемые вместе, создали между ними особую близость.

Кейт бережно хранила воспоминания об этой интерлюдии как о «Золотом веке». Она всегда была благодарна миссии за то, что домик сохранили за ней и что, когда она закончила школу, ей разрешили вернуться сюда. Она очень тщательно уничтожила все следы присутствия арендаторов, которые, живя здесь, пятнали дом чужеродными воспоминаниями.

Кейт отвлеклась от этих мыслей и увидела, что Джейн наблюдает за ней. Она тут же улыбнулась, надеясь, что лицо не выдало ее чувств.

— Мне пора. — Она встала, но Джейн жестом попросила дослушать арию.

Голос задержался на последних нотах, протягивая их, словно желая продлить пение хоть на несколько мгновений. Наконец он затих, и Кейт снова встала.

— Я найду выход, — заявила она и направилась к воротам, которые вели в палисадник.

Похоже, отдых придал Джейн сил — она настояла на том, чтобы немного проводить девушку. Когда они прощались, она мягко и нерешительно прикоснулась к руке Кейт.

Уходя, Кейт не оглядывалась, но чувствовала, что женщина наблюдает за ней. Она неожиданно поняла, что пытается двигаться изящно, как ее учили в детстве, — ее няня была решительно настроена исправить неуклюжее ковыляние малышки.

«Вытяни шею. Расслабь руки. Представь себе, что на голове у тебя стоит горшок с водой…»

Открыв высокие деревянные ворота, Кейт перешла с территории, заросшей буйной растительностью, в опрятный викторианский садик. Чтобы поддерживать здесь порядок, был нанят разнорабочий, и благодаря его усилиям унылые кусты выстроились ровными рядами, прекрасно сочетаясь с солидным фасадом дома. Кейт подумала, что, глядя на этот садик с улицы, невозможно предположить, что сразу за ним, скрытые от глаз посторонних, находятся настоящие заросли.