Пэрл Бак - Сыновья

— Зачем же ты пришел, если не сдаваться?

И человек ответил угрюмо:

— Я пришел по своему почину. Генерал, которому я служу, поступил со мной очень дурно. Да, он человек мерзкий, грубый, дикий и невоспитанный, а я — благородной крови. Отец мой был человек ученый, и я привык к учтивому обращению. А начальник опозорил меня перед моими же солдатами. Многое можно простить, но нельзя прощать, когда тебя опозорили, — это оскорбление не только мне, но и моим предкам в моем лице, а ведь его предки, если он их знает, просто рабы перед моими.

— Но как же он мог тебя опозорить? — спросил Ван Тигр, втайне удивленный таким оборотом дела.

И человек ответил с угрюмой злобой:

— Он осмеял мое уменье владеть оружием, а я в этом искусен и попадаю в цель без промаха.

Тогда все стало ясно Вану Тигру: он хорошо знал, что насмешка и униженье могут породить величайшую ненависть в человеческом сердце, даже против друга, и опозоренный сделает все, чтобы отомстить, особенно, если он высокомерен и горд, каким и был с виду этот человек. И Ван Тигр сказал прямо:

— Скажи мне прямо, какая твоя цена?

Тогда человек оглянулся — кругом стояли телохранители Вана Тигра и прислушивались, раскрывши рот, — и прошептал, нагнувшись:

— Позволь мне пойти с тобой в палатку, и там я все скажу.

Ван Тигр повернулся, вошел в палатку и велел ввести к нему человека, оставив при себе не больше пяти-шести солдат на случай предательства. Но человек этот не был предателем, а только хотел отомстить, и Ван Тигр понял это, когда он сказал:

— Во мне столько ненависти и злобы, что я готов перелезть обратно через стену и открыть вам ворота, и прошу только одного: чтобы ты принял меня под свое знамя и со мной еще нескольких человек, к которым я не чувствую ненависти, и защитил бы нас, так как, если бандита не убьют, он отыщет и убьет меня: он жестокий враг!

Но Ван Тигр не хотел, чтобы ему так великодушно помогали даром и без всякой другой награды, кроме этой, и сказал, пристально глядя на человека, который стоял перед ним между двумя державшими его солдатами:

— Ты — достойный человек, что не прощаешь оскорбления, какого не простил бы ни один честный воин. Я рад, что у меня будет служить такой достойный и храбрый воин. Ступай и скажи своим товарищам и всем солдатам, что я приму под свое знамя всех, кто сдастся мне с оружием, и ни один из них не будет убит. А тебя я сделаю военачальником в моем войске, дам тебе двести серебряных монет и пять монет каждому из тех солдат, которых ты приведешь ко мне с ружьями.

Тогда искаженное лицо человека прояснилось, и он горячо воскликнул:

— Такого полководца, как ты, я искал всю свою жизнь, и, разумеется, я открою тебе ворота в ту минуту, когда солнце будет в зените, — в этот самый день, заря которого занимается сейчас!

И человек сразу повернулся и ушел, а Ван Тигр встал и, выйдя из палатки, глядел, как человек этот ловко и проворно взбирается на стену, цепляясь за узловатые корни деревьев, точно обезьяна, и наконец он добрался до верха и скрылся за стеной.

К этому времени солнце медным диском поднялось над краем полей, и Ван Тигр приказал будить солдат, но осторожно и без шума, чтобы кто-нибудь из врагов не заметил суеты и не заподозрил нового плана. Однако многие знали уже, что приходил человек из города, встали еще ночью и готовились к бою, не зажигая факелов. Правда, луна светила так ярко, что походила на бледное солнце, и люди ясно различали даже собачку на своем ружье и дырочки на башмаке, куда продевают шнурки. К восходу солнца все его люди были на местах, и Ван Тигр приказал каждому из них выдать мяса и вдосталь вина, чтобы согреть и подбодрить его сердце, и тогда, сытые и довольные, солдаты стали дожидаться барабанного боя, который должен был выслать их вперед.

Потом, когда солнце поднялось высоко, обдавая нестерпимым жаром равнину, где лежал город, Ван Тигр кликнул клич со своего места, и солдаты выстроились шестью длинными рядами, как им было приказано, и все они дружно ответили на клич своего генерала, и крики эти, словно эхо, прокатились по рядам. И каждый с криком потрясал своим оружием, — у всех были ружья и ножи, — и тут все разом бросились вперед. Один из солдат перебежал через ров по мосту, но многие переправились вброд через мелкий ров и, мокрые насквозь, вскарабкались на противоположный берег и подступили вплотную к городской стене, стягиваясь к северным воротам. Однако военачальники не допустили, чтобы Ван Тигр стал впереди, так как до последней минуты не знали, останется ли тот человек верен им и нет ли тут предательства. Но Ван Тигр верил ему, зная, что нет ничего надежнее мести.