И снова она вспомнилась ему. Теперь он всегда видел ее такой, какой она лежала мертвая, видел красивую, сильную шею, пронзенную мечом, и льющуюся потоком алую кровь. И она снова и снова появлялась перед его глазами. Он не в силах был этого вынести и не мог больше лежать на этой кровати, — нет, хотя кровать была вымыта и выкрашена заново, кровавые пятна исчезли, и подушка была новая, и никто ни словом не помянул о том, что случилось, и он не знал даже, куда унесли ее тело. Он встал с кровати и, завернувшись в одеяло, сидел на стуле, дрожащий и жалкий, пока рассвет не забрезжил холодно и тускло в решотках окон.
Все зимние ночи проходили одинаково, ночь за ночью, и наконец Ван Тигр сказал себе, что дальше так итти не может, потому что эти одинокие, угрюмые ночи отнимают у него мужество и ослабляют в нем честолюбие. Он стал бояться за себя, потому что ни в чем уже не видел хорошего и раздражался на всех, кто подходил к нему близко, а больше всего стал раздражаться на племянника и говорил с горечью:
— Это лучшее, что у меня есть, рябая, ухмыляющаяся обезьяна, сын торгаша, — ближе у меня никого нет, и он мне должен быть вместо сына!
Наконец, когда ему казалось уже, что он сходит с ума, наступил поворот, и как-то раз ночью ему пришло в голову, что эта женщина и мертвая погубит его так же верно, как если бы она осталась в живых и сделала бы то, что задумала. И он сразу укрепился духом и сказал про себя, словно говоря с ее призраком:
— Разве не всякая женщина может иметь сыновей, и разве я не хочу сына больше, чем какую бы то ни было женщину? У меня будет сын. Я возьму женщину, и двух, и трех, пока у меня не будет сына. Глупец я был, что так привязался к одной женщине, сначала к рабыне, которой даже не знал, обменявшись с ней несколькими отрывочными словами, какие может человек сказать рабыне в доме своего отца, — и из-за этой женщины я мучился чуть ли не десять лет, — а потом была та, которую мне пришлось убить. Неужели я никогда не отделаюсь и от этой и промучаюсь из-за нее еще десять лет, а тогда я буду слишком стар, чтобы родить сына! Нет, я стану таким же, как другие мужчины, сумею стать свободным, как другие, и буду брать женщин и бросать их, когда мне вздумается.
В тот же день он позвал к себе человека с заячьей губой, позвал его в свою комнату и сказал:
— Мне нужна женщина, все равно какая, только из порядочных; ступай к братьям и скажи им, что моя жена умерла и чтобы они нашли мне другую, потому что сам я занят подготовкой к войне, которая будет весной, и не желаю отвлекать свои мысли от войны.
Заячья Губа был очень рад такому поручению и пустился в дорогу, потому что он ревнивыми глазами следил за мучениями своего генерала и, догадываясь о причине, думал, что это будет хорошим лекарством.
Что же до Вана Тигра, то ему оставалось только ждать, что принесет ему время и что сделают для него братья, и в ожидании он заставлял себя готовиться к войне и думать о том, как он расширит свои владения. И он старался утомить себя, чтобы ему спалось ночью.
Кружным путем, боясь, как бы люди не приметили его заячьей губы и не стали дивиться тому, что он приходит так часто, верный человек добрался до города, а там и до большого дома, где жили братья Ваны. Расспросив, он узнал, что Ван Купец в этот час — а было уже около полудня — бывает в своей конторе, и немедля отправился туда, чтобы передать ему поручение брата. Ван Купец сидел в своем отделении конторы, маленькой, темной комнатке, выходившей на рынок, и щелкал на счетах, подсчитывая барыши, которые выручил с корабля, груженного пшеницей. Он поднял глаза и выслушал верного человека, а когда тот кончил, сказал с удивлением, смотря на него пристально и поджимая тонкие губы:
— Ну, мне легче достать для него серебра, чем жену. Почем я знаю, откуда ее взять? Плохо, что он потерял ту, которая у него была.
Верный человек, примостившись боком на низенькой скамье, чтобы показать, что он знает свое место, сказал смиренно:
— Я только о том прошу тебя, брат моего господина, чтобы ты нашел такую женщину, которая не досаждала бы нашему генералу и сумела бы ему понравиться. Сердце у него странное и скрытное, и он так привязывается к чему-нибудь одному, что привязанность его похожа на безумие. Так он любил ту женщину, которая умерла; он и до сих пор не забыл ее, и хотя после ее смерти прошел уже не один месяц, он все еще помнит ее, а такое постоянство в мужчине нехорошо и вредит здоровью.
— Отчего она умерла? — спросил Ван Купец с любопытством.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу