Чарльз Диккенс: Лавка древностей. Том 1

— И не думалъ, отрѣзалъ Дикъ.

— Ну, теперь я вижу, что изъ васъ не выйдетъ хорошаго адвоката, сказалъ Брассъ, окинувъ Дика надменнымъ, недовольнымъ взглядомъ.

— Хоть тысячу лѣтъ проживете на свѣтѣ, добавила миссъ Сэлли.

Затѣмъ почтенные братецъ и сестрица оба съ остервенѣніемъ понюхали табаку изъ жестяной табакерки, оба нахмурили брови и задумались.

Опять водворилось молчаніе. Для Дика время до обѣда тянулось безъ конца. Какъ только пробило 3 часа, онъ исчезъ и возвратился въ контору ровно въ 5. Съ его появленіемъ комната, точно по волшебству, наполнилась запахомъ водки, настоенной на лимонныхъ коркахъ.

— Можете себѣ представить, м-ръ Ричардъ, нашъ жилецъ и до сихъ поръ не вставалъ! такимъ-то восклицаніемъ встрѣтилъ его Брассъ. — Нѣтъ никакой возможности его разбудить. Не знаю, право, что съ нимъ дѣлать.

— Пускай его выспится на здоровье!

— Выспится! Да онъ и такъ спитъ цѣлыхъ 26 часовъ краду! Чего только мы не дѣлали, чтобъ его разбудить, и ящиками стучали надъ его головой, и звонили изо всей силы, и горничную нѣсколько разъ заставляли падать съ лѣстницы, — ей ничего не сдѣлается, она легкая, — нѣтъ, ничто не беретъ.

— Не приставить ли лѣстницу къ окну? подстрекалъ Дикъ.

— Едва ли изъ этого что нибудь выйдетъ. Все-таки придется осаждать дверь, да и сосѣди всполошатся.

— А что, если взобраться на крышу черезъ слуховое окно, а оттуда по дымовой трубѣ спуститься въ его комнату?

— Да, это было бы отлично, если бы кто нибудь, знаете, изъ дружбы, изъ великодушія, такъ сказать, по добротѣ сердечной, взялся исполнить этотъ планъ. Я убѣжденъ, что это вовсе не такъ трудно, какъ кажется, говорилъ Брассъ, пристально глядя на Дика.

Дикъ далъ мысль, но не имѣлъ ни малѣйшаго желанія самъ лѣзть на крышу, онъ думалъ, что обязанность эта, по праву, принадлежитъ миссъ Брассъ, и, конечно, сдѣлалъ видъ, что не понялъ намека. Дѣлать было нечего. Брассъ преддожилъ еще разъ попробовать общими силами разбудить жильца, а если, молъ, и это не поможетъ, тогда ужъ придется прибѣгнуть къ чрезвычайнымъ мѣрамъ. Дикъ вооружился стуломъ и линейкой, и они вмѣстѣ отправились наверхъ, гдѣ, у самой двери пресловутой комнаты, сестрица давно уже изо всей мочи, но безъ всякаго результата, трезвонила ручнымъ колокольчикомъ.

— Посмотрите-ка на его сапоги, сказалъ Брассъ.

— Такіе же, должно быть, непоколебимые, какъ ихъ хозяинъ, замѣтилъ Дикъ.

И дѣйствительно, здоровенные, жесткіе сапоги, съ широкими подошвами и грубыми носками, крѣпко стояли на полу, будто не сами по-себѣ, а на ногахъ хозяина: казалось, будто они силою удерживали позицію.

— Я ничего не вижу, кромѣ занавѣсокъ у кровати, сказалъ Брассъ, глядя въ замочную скважину. — А что, онъ изъ сильныхъ, м-ръ Ричардъ?

— Ничего себѣ, силачъ порядочный.

— Знаете, не совсѣмъ-то будетъ пріятно, если этакій здоровякъ вдругъ выскочитъ изъ своей комнаты. Защищайте лѣстницу, м-ръ Ричардъ. Конечно, я и самъ могъ бы помѣриться съ нимъ, но вѣдь, знаете, правила гостепріимства священны и не дозволяютъ хозяину…

— Ау-ау! кричалъ онъ въ щелочку, подъ акомпаниментъ заливавшагося дробью колокольчика.

Дикъ приставилъ стулъ къ самой стѣнкѣ за дверью, влѣзъ на него и, выпрямившись во весь ростъ, прижался въ уголокъ для того, чтобы разъяренный жилецъ не замѣтилъ его, выбѣжавъ изъ комнаты, и принялся тузить линейкой въ верхнюю часть двери. И тузилъ же онъ нещадно, восхищаясь своей находчивостью. Онъ считалъ свой уголокъ неприступной крѣпостью. За шумомъ и грохотомъ уже не было слышно колокольчика. Крошечная кухарочка, стоявшая внизу, наготовѣ, при малѣйшей опасности, бѣжать куда глаза глядятъ, заткнула уши, боясь оглохнуть на всю жизнь.

Вдругъ замокъ щелкнулъ и дверь съ шумомъ растворилась. Кухарочка убѣжала въ погребъ и забилась за кучей угля. Миссъ Сэлли спряталась у себя въ спальнѣ, а братецъ ея, вообще не отличавшійся храбростью, какимъ-то образомъ очутился въ сосѣдней улицѣ; тамъ онъ опомнился и, удостовѣрившись, что за нимъ никто не гонится съ кочергой или дубиной, заложилъ руки въ карманы и, какъ ни въ чемъ ни бывало, сталъ, посвистывая, прохаживаться взадъ и впередъ по тротуару.

Дикъ между тѣмъ прижался елико возможно къ стѣнкѣ и не безъ волненія смотрѣлъ съ высоты своего величія на жильца, ругавшагося на чемъ свѣтъ стоитъ. Незнакомецъ, взбѣшенный, стоялъ у двери и, казалось, готовъ былъ пустить вслѣдъ бѣжавшимъ по лѣстницѣ свои огромные сапоги, которые держалъ въ рукахъ. Но, вѣроятно, онъ оттсазался отъ своего первоначальнаго намѣренія, постоялъ, постоялъ и повернулъ назадъ, ворча про себя какія-то проклятія. Въ эту самую минуту глаза его неожиданно встрѣтились съ глазами Дика.