Стивен Бене - Счастье О'Халлоранов

– Ежели ты вздумал критиковать святого, то я тебя брошу тут в прерии, – пригрозился Тим О'Халлоран.

– Да я не критикую, – со вздохом сказал гном. – Просто жаль, что он так поторопился с этим заклятием. И не выразился немного точнее. А куда мы теперь?

– Ну что ж, – О'Халлоран тоже вздохнул. – Не думал я взваливать на свои плечи такую ответственность. Но раз ты попросил у меня помощи, ты ее получишь. Вот только должен тебя предупредить, что денег у меня в кармане маловато.

– Да разве мне деньги твои нужны? – радостно отозвался гном. – Я буду держаться при тебе неотступнее родного брата.

– Верю, – усмехнулся О'Халлоран. – Ну да ладно. Одеждой и едой я тебя обеспечу, но ежели ты хочешь держаться при мне, выходит тебе тоже работать. Лучше всего, пожалуй, тебе быть моим малолетним племянником Рори, который удрал из дома на строительство железной дороги.

– Как же я могу быть твоим малолетним племянником с такой длинной белой бородой?

– Ну, на этот счет, – ухмыльнулся Тим О'Халлоран, – у меня как раз при себе бритва.

Вы бы послушали, что тут поднялось. Гном топал ногами, бранился, умолял – все напрасно. Хочешь пойти с Тимом О'Халлораном, значит, делай, что Тим скажет, и вся недолга. В конце концов при свете луны О'Халлоран обрил негодующего гнома, а когда они пришли в строительный лагерь, обрядил его в кое-какие свои обноски, и получился не то чтобы настоящий мальчишка, но все-таки больше похоже на мальчишку, чем на кого-нибудь другого. Утром Тим привел его к десятнику и записал в водоносы. И такой при этом лапши навешал тому на уши, заслушаешься. Слава богу, что у него был язык без костей, а то десятник поначалу, взглянув на малолетнего Рори, прямо вздрогнул, будто нечисть увидел.

– Ну, что дальше? – спросил гном, когда переговоры с десятником завершились.

– Как что? Дальше будешь работать, – расхохотался Тим. – А по воскресеньям стирать с себя рубаху.

– Удружил, спасибо, – проворчал гном, сверкнув глазом, – За этим я, что ли, ехал сюда из Клонмелла?

– Э, брат, мы все ехали сюда за богатством, – сказал ему Тим. – Да только поди найди его. Но может, тебя больше прельщают волки?

– Ну уж нет, – ответил гном.

– А нет, так давай вкалывай.

И Тим О'Халлоран взвалил на плечо лопату и зашагал, а гном потащился следом.

В конце рабочего дня гном пришел к нему и сказал:

– Я в жизни своей никогда не работал. И теперь каждая косточка в моем теле болит и ноет.

– После ужина полегчает, – утешил его О'Халлоран. – А ночь создана для сна.

– Но где я буду спать? – спросил гном.

– Вместе со мной, с краю под одеялом, – ответил Тим. – Разве ты не мой малолетний племянник Рори?

Не сказать, чтобы такое положение его особо прельщало, да куда деваться? Сочинил сказку, по сказке и живи.

Но это все были только цветики, как вскоре убедился Тим О'Халлоран. Он многое в жизни успел испытать, но чего он до сей поры не отведал, так это ответственности, и теперь ответственность была ему как удила коню. Поначалу-то еще, покуда гном недужил, куда ни шло. Но когда он отъелся и окреп за работой, тут уж непонятно, как Тим О'Халлоран не поседел в одночасье. Гном-то вообще был ничего, неплохой, но озорства в нем, как во всяком мальчишке двенадцати лет, хватало с лихвой, да плюс еще многовековая мудрость и древнее искусство.

Бывало всякое. У Макгинниса он стащил три трубки и фунт табаку, десятнику подбросил в чай дохлую лягушку, а однажды раздобыл бутылку самогонки, и пришлось Тиму совать его головой в ведро с холодной водой, чтобы протрезвел. Хорошо еще, что святой Патрик не оставил ему большой силы, но и с той, что была, он умудрился навести на Шона Келли ревматическую лихорадку и двое суток не снимал чар, покуда Тим не пригрозил, что запретит ему пользоваться своей бритвой.

Только этим и можно было его унять, потому что гном вошел во вкус и дорожил своим положением юного Рори.

Так оно все и шло. У Тима О'Халлорана стали расти сбережения: теперь, когда затевалась попойка, он уже не принимал в ней участия, ведь с малолетним Рори надо было постоянно держать ухо востро. И так ' же, как с выпивкой, получалось и со всем прочим. В конце концов к Тиму стали относиться как к человеку основательному. А потом просыпается он в одно прекрасное утро ранехонько и видит: гном, свежевыбритый, сидит нога за ногу и посмеивается.

– Интересно, что это тебя развеселило ни свет ни заря? – спрашивает Тим спросонья.

– Да так, – отвечает гном. – Я думаю, до чего же нам трудно будет копать, когда пройдем еще десять миль трассы.