Василий Шульгин - Три столицы

В домике были какие-то люди, о которых ничего не скажу, кроме того, что это были, очевидно, свои.

«Здесь, кажется, притон для всех контрабандистов!..»

Я чувствовал себя в роли невинной барышни Микаэлы в розовеньком платье, и так со мною и обращались.

Мне сказали, что переход состоится в таком-то часу ночи и что надо: ждать, закусывать и пить чай…

Тут я впервые отчетливо понял технику перехода.

К определенному часу мы должны будем пойти в условленное место и там ждать. Придут «оттуда». Придет человек, которого они называли Иван Иваныч, принесет оттуда товары, а может быть, приведет кого-нибудь. Он же, взяв «отсюда» товар и меня, сейчас же двинется обратно. Поэтому не надо заставлять его ждать, ему важно сейчас же двинуться обратно, а для меня это тоже гораздо безопаснее. Ибо, если он «только что» прошел через советские посты, то, значит, проход свободен и надо спешить этим воспользоваться, так сказать, по горячему следу. Поэтому мы не должны запаздывать и ровно вовремя быть на месте.

Но мы, конечно, запоздали и те две версты, которые пришлось пробираться до условленного места, шли форсированно по глубоким сугробам. Скоро я стал задыхаться в своем баране, обливаясь потом, несмотря на мороз. А сердце даже не имело возможности волноваться, до такой степени оно работало от этой быстрой ходьбы. Быстрой и вместе с тем крайне осторожной. Мы шли гуськом, след в след, и было нас довольно много, ибо присоединились те люди из домика. Старались не хрустеть, что было трудно, ибо в темноте натыкались на деревья и пни под снегом. Словом, это было чертовски тяжело, а главное, все — даром: в назначенный час «оттуда» не пришли.

Я спросил шепотом:

— Сколько полагается у вас ждать?

Ответ был неутешительный.

— Четыре часа.

И вот мы сидели четыре часа на снегу. Можно было бы совсем прийти в уныние, если бы мне не нравились точность и выдержка этих людей: они просидели ровно четыре часа, как полагалось. В этом чувствовалась еще не разболтанная, а вернее, вновь подтянутая невидимой рукой дисциплина. Тоже не было никаких возлияний на снегу под предлогом, что холодно; все были абсолютно трезвы и говорили только шепотом.

Все время прислушивались. Не слышно ли издали торопливых шагов или условленного посвиста. Все время вглядывались в неясную дорогу или прогалинку, которая уходила между большими соснами. И как ее можно найти с такой точностью, ночью, в этом лесу?! Но они были совершенно уверены, что придут именно сюда. Тут был даже какой-то шалашик, в который меня пригласили. Нас охраняли со всех сторон пришедшие с нами люди. Они замерли в абсолютном безмолвии за соснами и только иногда подходили к шалашику как бы с донесениями или за распоряжениями. У меня была полная уверенность, что тыл у нас обеспечен, то есть, что со стороны «антибольшевиков» нам ничего не грозит. В шалашике собрались: два моих спутника по железной дороге и один из домика, который, по-видимому, был старший. Он был старший, хотя был еще совсем молод. Он был туземец, хотя прекрасно говорил по-русски. Все это объяснилось очень просто: все мы четверо, русские и нерусские, оказались так или иначе бывшими офицерами русской армии. Все участвовали если не в гражданской, то в мировой войне. И в шалашике посыпались названия полков, бригад, географические названия, известные всем и известные только каждому из собеседников, словом, обычное, знакомое воен ное журчанье…

Лес стоял высокий, красивый, таинственный, терпеливый…

Но они не пришли и через четыре часа. Замерзшие, мы пошли обратно.

Ночевали в домике. И там же провалялись весь следующий день. Мне было объяснено, как поступают в этих случаях.

— Если в назначенную ночь не приходят, то надо ждать следующую ночь в тот же час и на том же месте.

— А если не придут и на следующую?

— Тогда, значит, совсем не придут.

— А как же восстановить связь?

— Очень просто…

И он рассказал как…

Можно было предвидеть, впрочем, что они в эту ночь не придут. Там ведь им приходится ехать очень большой кусок на лошадях. А накануне, то есть в тот день, когда мы подъезжали с этой стороны по железной дороге, в продолжение многих часов свирепствовала вьюга. Снегу могло навалить очень много, и тот путь, который они рассчитывали сделать в течение дня, очевидно, из-за снегов не удалось проехать. Вот и причина задержки.

Контрабандисты совершенно не волновались, но всячески выражали мне свое сочувствие, понимая, что для меня эта история мучительна.