Василий Шульгин - Три столицы

Стауниц-Опперпут жил широко. Он был крупным валютчиком, покупал и продавал мануфактуру. Ему предъявили кусочек полотна с подписью генерала Кутепова. Стауниц забраковал затрапезную одежду четы, одел их роскошно (был уже нэп), свел с Якушевым. Их поместили на подмосковной даче и даже хотели устроить в ГПУ, в отдел по борьбе с контрабандой.

На дачу к Шульцам (о ней еще будет речь) ездил некий Антон Антонович, член МОЦР, чекист, а в прошлом — бывший служащий судебного ведомства Сергей Владимирович Дорожинский. Бывал там и Якушев.

Вскоре он вместе с Марией Владиславовной выехали в Париж. Встречались с Кутеповым, с великим князем Николаем Николаевичем. «Трест» принимался за чистую монету. А. П. Кутепов даже провожал их на вокзале.

По возвращении чета Шульц поселилась в Ленинграде. Через «окно» они часто переходили границу. Через это же «окно» проник в Россию, поверивший Шульцам, английский разведчик Сидней Рейли. Здесь его арестовали и пристрелили. Попался Савинков…

Мария Владиславовна Захарченко была встревожена. Она писала Якушеву: «У меня в сознании образовался какой-то провал. У меня неотступное чувство, что Рейли предала и убила лично я… Я была ответственна за «окно».

И все-таки Василий Витальевич Шульгин решил воспользоваться услугами «Треста» и отправиться в Россию на поиски сына. Для этого он обратился к генералу Климовичу, которому подозрительный Врангель передоверял общение с «Трестом»…

В 1924 году В. В. Шульгин приехал в Белград.

Королевство сербов, хорватов и словенцев приютило многих его родные и знакомых. Здесь жила с отцом-генералом в Белграде, на улице Таковска, 42, Мария Димитриевна, не сопровождавшая Василия Витальевича в Париж. В. В. погостил у них недолго Снять квартиру в Белграде ему было не по карману, и он поселился с Марией Димитриевной в Сремских Карловцах, куда ему писали по адресу: куча брой (дом номер) 765.

Отец Марди, генерал Димитрий Михайлович Седельников, был по образоЭанию инженер и служил в техническом отделе Военного и морского министерства государства южных славян. В письме к Екатерине Григорьевне он писал, как «Кутепыча» (Кутепова) проводили во Францию из Белграда и как он озадачил генерала фразой: «Не я с вами, а вы со мной вернетесь в Россию». И еще он сообщал, что «Василий Витальевич и Муся (Мария Димитриевна) проживают недалеко от нас, изредка мы собираемся и интересно проводим время, музицируем и поем».

21 сентября (8-го по старому стилю) Василий Витальевич с Марией Димитриевной сочетались церковным браком в Новом Саде, большом городе, чуть выше Сремских Карловец по Дунаю. Но чтобы это свершилось, Шульгину пришлось обратиться с прошением к митрополиту Евлогию о снятии семилетней епитимьи и разрешении вступить Р брак.

Ей было двадцать пять лет, ему — сорок семь.

— А если у нас будет ребеночек? — спросила она его неспроста. Он обрадовался. Но она уехала в Париж и сделала аборт.

Много лет спустя, в советской тюрьме, В. В. думал, что во время войны с немцами его сыну, непременно сыну, было бы около двадцати. Может быть, и лучше, что он не родился, а то убили бы, как племянника Сашу, югославского офицера, в апреле 1941 года. В Югославии тогда тоже уже была гражданская война, и какая-то женщина выстрелила ему в спину из окна в Мостаре. Солдаты его роты расстреляли женщину и похоронили Сашу в 25 километрах от Дуброрника…

В Любляне жила Алла Витальевна (мать Саши и сестра В. В.) со своим мужем профессором Билимовичем, знатоком Маркса и Энгельса и «министром земледелия» у Деникина.

В Белраде жила сестра Павлина Витальевна Могилевская, неутешная после гибели своего сына Эфема.

В. В. по-прежнему зарабатывал себе на жизнь литературным трудом. Он сообщал Володе Лазаревскому в декабре: «Я написал, если хочешь, книжку, а вернее, «взгляд и нечто» размером около девяти печатных листов, под названием «Голубой звук». По-моему, это типичная журнальная статья, достаточно скучная, но глубокомысленно-еретическая». Он хотел продать эту книгу «Русской мысли» Струве, которому задолжал изрядно. «Просто как в подушку упали «На Босфоре» и выдержки из «1919». Никто и глазом не моргнул. Я не могу допустить, чтобы «1920» и «Дни» взяли исключительно качеством. Нет, в литературном мире и «место красит человека».

К сожалению, так оно и было — качество «Дней» и «1920» было великолепное, а ниже чем средний уровень «1919» и «1921» не мог выдержать конкуренции с продукцией великого числа талантов, оказавшихся в эмиграции, не говоря уже о бесследно пропавшем «Голубом звуке», который, как я подозреваю, был сборником избранных статей, писавшихся Шульгиным в эмиграции бессчетно. А на его гонорары жили еще и Дима, мыкавшийся по Европе в поисках работы, и Екатерина Григорьевна в Праге.