Василий Шульгин - Три столицы

Я помню, как я возмущался в 1921 году, что у Блока рифмуются слова «Христос» и «пёс». Но теперь я думаю иначе: Блок был прав. В идеалистических мечтах «Двенадцати», отражавших тучу, которая надвинулась на Россию, было и блистание любви к ближнему, и зловещее завывание шакалов, пожиравших человеческие трупы…

Но, пройдя через все эти испытания и отразив под водительством Сталина зверя еще более лютого, т. е. Гитлера, люди одумались.

С начала второй половины XX века, т. е. после смерти Сталина, обозначилось дуновение гуманитарного духа. Ои был и раньше, но заглушался смерчами, поднятыми вселенской бурей.

Во второй половине XX века коммунисты стали меньше казнить, тысячами выпускали заключенных из тюрем и всю свою неукротимую энергию направили на созидание материальных ценностей. Кроме того, они осознали и высказали открыто, что все успехи техники будут ни к чему, если им не удастся «создать» нового человека. Только он, с сердцем, развитым так же, как и ум, сумеет направить грозные силы раскрепощенной природы на созидание, а не на разрушение. Коммунисты вынесли это из своего тридцатилетнего опыта, залитого морями крови и океаном слез. Они приобрели неоценимое сокровище в этом понимании. Значение этого события не понял мир. Но он стоит на пороге понимания… Многие думают, что это только благое пожелание, к миру не имеющее никакого отношения. Но это не так. Любить своих врагов — это единственный практический рецепт для исцеления болезней, которыми болеет человечество.

Я не говорю, что это легко. Я не говорю, что я лично этого достиг. Я только стремлюсь к этому. Но сказать по правде, это мне редко удается. Однако я позволю себе утверждать, что если Хрущев полюбит Кеннеди, а Кеннеди Хрущева, то исполинский корабль, носящий название «мир во всем мире», корабль, уже много времени застрявший на верфи, легко покатится по каткам, смазанным драгоценным елеем альтруизма.

Борьбу оружием в гражданской войне мы проиграли, но мы не проиграли борьбы в мире идей, борьбы белой мысли против красной, свою «белую мысль» — идею борьбы с коммунизмом мы вынесли с поля сражения как сбереженное знамя, мы сохранили ее, считая, что она завоюет весь мир.

В своей книге «1920 год» я проклял не белую армию, а тех отступников от белого дела, которые запятнали белые знамена грабежами и насилиями. В заключительных главах этого произведения рассказано, как я добрался до Галлиполи в декабре 1920 года. Там, среди негостеприимных гор, приютились остатки белой армии, разбив городок из палаток.

Там, среди этой суровой обстановки, твердой рукой генерала Кутепова восстановилась дисциплина. Несмотря на лишения, восстановилась и культурно-просветительная работа.

Там моим другом, полковником Чихачевым, издавался рукописный журнал под заглавием «Развей горе в голом поле» В этом журнале я поместил статью, содержание которой впоследствии вошло в «1920 год». В статье этой я не проклинал белую армию. Я говорил о том, что были «белые» и были «грязные». «Грязные» остались где-то там… «Белые» отсеялись, и вот они здесь, в белых палатках.

В другой главе этой книги я писал: «Белая мысль победит во всяком случае. «Еже писах, писах… Писал и повторяю вновь. Белая мысль победит, потому что она частично уже победила.

Самоотверженный труд на благо народа, грандиозное строительство, более гуманное отношение к человеку, освобождение заключенных, сознание, что все проблемы упираются в качество человеческого материала, и, наконец, неутомимая борьба за мир во всем мире — все это элементы белого мышления.

Белая мысль победит окончательно в тот день, когда будет заключен прочный мир во всем мире, когда наступит всеобщее разоружение, когда в связи с материальным благосостоянием душа человеческая поднимется до той высоты, где политическая свобода является элементом не разрушительным, а созидающим.

Я слишком долго живу, я слишком много ненавидел, я устал ненавидеть, я не верю в конструктивность ненависти И вот я провозглашаю лозунг: «Да не будет человек человеку волком без разделения на классы и нации».

Давайте вспомним забытого Гоголя, а именно его сочинение «Записки сумасшедшего». Мне помнится, они начинаются так: «Сегодня день великого торжества: в Испании отыскался король. Этот король — я…»

Так писал бедный Поприщин, сумасшедший в мартобре неизвестного года.