Альберт Мальц - Самый счастливый человек на свете

– А кто это знает? – сказал Джесси. – За шесть лет ничего не попадалось. Я теперь и браться боюсь. Слишком долго ждать, пока опять включат в списки на пособие.

– Не теряй мужества! – крикнул Бреккет. – Надейся на лучшие времена.

– Мужества я не потерял, – горячо сказал Джесси, – а вот надежды уже больше не осталось. Шесть лет жду – где уж тут надеяться! Единственная моя надежда – это ты.

– С ума сошел, – пробормотал Бреккет. – Я тебя не возьму. Подумай об Элле.

– А разве я о ней не думаю? – тихо спросил Джесси. Он потянул Бреккета за рукав. – Поэтому я и решился, 92

Том. – Его голос перешел в тихий, напряженный шопот. – В этот вечер, когда у нас сидел Эгберт, я посмотрел на Эллу и точно в первый раз ее увидел. Ее уж теперь не назовешь красивой. Том! – Бреккет мотнул головой и отошел в сторону, Джесси последовал за ним, всхлипнув, тяжело переводя дыхание. – Тебе этого мало, Том? Помнишь – Элла была, как куколка. На нее все оборачивались на улице. Сейчас ей и двадцати девяти нет, а от прежней красоты ничего не осталось.

Бреккет сел в кресло и устало сгорбился. Он стиснул руки, наклонившись вперед, и опустил глаза вниз.

Джесси стоял рядом. Выражение мольбы и приниженности наложило какой-то неприятный отпечаток на его худое, покрасневшее от волнения лицо. – Не сумел я устроить жизнь для Эллы, Том. Элла заслуживает лучшего. Единственная моя надежда, что хоть сейчас удастся что-нибудь для нее сделать. Неудачник я.

– Перестань выдумывать, – уже более милостиво сказал Бреккет. – При чем тут неудача? Тогда я тоже неудачник. В таком положении сейчас миллионы людей. Все кризис виноват или депрессия, или новый курс, будь он проклят!… – Он выругался и замолчал.

– Нет, – печально проговорил Джесси, – для других, может, это и служит оправданием, а для меня нет. Я мог устроить свою жизнь. Кроме себя мне винить некого.

– Ерунда! – сказал Бреккет. – Ты тут не при чем.

На лице у Джесси появились пятна. Оно казалось опухшим.

– Все равно, – с отчаянием крикнул он. – Теперь уж все равно! Ты мне не откажешь! Надо же человеку поднять голову! Хватит с меня этого ада! Что же ты хочешь? Чтобы я смотрел на ножки нашего малыша и думал: будь у меня работа, он бы не заболел? Он каждым своим шагом точно говорит мне: «Это у меня после рахита, это твоя вина, ты меня плохо кормил». Господи-боже! Том! Неужели ты думаешь, я буду сидеть, сложа руки, еще шесть лет и смотреть на больного сына!

Бреккет вскочил с кресла. – Ну и что же! – крикнул он. – Ты говоришь, что это все для Эллы? А что она скажет, когда ты взлетишь на воздух?

– Может быть, не взлечу, – умолял его Джесси. – Ведь не одни же неудачи, должно мне когда-нибудь повезти в жизни!

– Так все рассуждают, – презрительно сказал Бреккет. – А поступил на эту работу, и около своей удачи ставь вопросительный знак. Наверняка только одно можно сказать: рано или поздно, а погибнешь.

– Ну и пусть! – крикнул Джесси. – Пусть! А до тех пор я кое-что получу. Я куплю себе башмаки. Посмотри на меня. У меня будет новый костюм, а не мешок, на котором будто написано, что его выдали в бюро. Я буду курить папиросы. Я куплю ребятам конфет. И сам буду есть. Да, да, мне хочется конфет. Мне хочется пить каждый день по кружке пива. Мне хочется, чтобы Элла приоделась, чтобы сна ела мясо три, а то и четыре раза в неделю. Мне хочется пойти всей семьей в кино.

Бреккет опустился в кресло.

– Перестань, – устало сказал он.

– Нет, – тихо и горячо продолжал Джесси, – ты от меня не отделаешься. Слушай, Том, я уже все рассчитал. Ты только подумай! Сколько я могу откладывать каждый месяц от шестисот долларов! Проработаю три месяца, и то это уже тысяча – даже больше! А может, продержусь года два. Я обеспечу Эллу на всю жизнь!

– Вот, вот! – перебил его Бреккет. – Думаешь, легко ей будет жить, зная, что ты на такой работе?

– Я все обдумал, – взволнованно ответил Джесси. – Она ничего не узнает – понимаешь? Я скажу, что мне платят сорок долларов. А остальные ты будешь класть в банк на ее имя.

– А, перестань! – сказал Бреккет. – Ты надеешься, что тебя осчастливят? Каждую минуту – и во сне и наяву ты будешь думать: умру я завтра или нет? А хуже всего в свободные дни. Наши шоферы день работают, а день отдыхают, чтобы привести нервы в порядок. Так и будешь валяться у себя в комнате, не зная, куда деться от тоски. Вот оно, твое счастье.

Джесси засмеялся. – Нет, это счастье, счастье! Не беспокойся, я буду песни петь от такого счастья. Ты только подумай, Том, первый раз за семь лет можно будет гордиться собой!