Готфрид Келлер - Мартин Заландер

«Силы небесные, вот это пламень, раз его надобно этак тушить! — подумал Мартин Заландер средь своего краснолесья. — Н-да, ведь у каждой в сердце огонь святого Эльма!»

Девушки снова набрали воды, приподняли вуали и остудили лоб.

«Бедняжки! — опять подумал отец. — Щекотливая история!»

Теперь он узнал младшую, Неттхен, по голосу, когда она негромко, но внятно проговорила:

— Ох, Зетти, боюсь, нашему счастью скоро конец!

— Почему? Из-за скверной Мадлены? — отозвалась старшая сестра, правда опять-таки не без невольного вздоха.

— Ах, не брани ее, она ведь и матушке нашей кое-чем обязана! И рано или поздно так должно было случиться, вот и случилось сейчас!

— Конечно, случилось сейчас или случится вскоре! Надобно бороться, не отступать! Или мы должны с легким сердцем отказаться от своих любимых, от этого чудесного дара небес, и отринуть их?

— А ты способна вот так легко в разладе расстаться с превосходнейшими родителями? Если б только матушка могла посчитать бедных мальчиков хорошими! Но я знаю, этому не бывать!

Ей легко говорить, она ведь всех сравнивает с нашим отцом, а он, бесспорно, образец совершенства, никто ему в подметки не годится! И все же в юности, наверно, был не меньшим вертопрахом, чем наши белокурые сокровища, золотые головы! И разве они уже теперь не прилежны, как пчелы, хоть и не ведают забот о пропитании? Я полагаюсь на доброту матушки, никогда не сякнущую целиком, а в первую очередь на свободный ум отца! Недавно мне довелось прочитать поистине правдивые слова, что лишь мужчина в полном смысле слова способен быть гуманным, гуманным во всех жизненных положениях! По крайней мере, я чувствую, что как женщина неспособна на это, вот и весь сказ!

Заландер был настолько изумлен и потрясен неслыханными речами старшей дочери, что невольно ухватился за елочку и тем произвел в зарослях шум. Сестры вмиг притихли, испуганно всматриваясь в темноту. Когда ничего более не последовало, Зетти сказала:

— Это ветер или птица, которую мы разбудили. Давай сядем.

Они повернули к каменной скамье, но дойти до нее не успели — поодаль скрипнула калитка. Девушки замерли на месте, глядя, как близнецы на цыпочках спешат по светлой от луны аллее. Очутившись на площадке перед фонтаном, они хотели было без промедления заключить возлюбленных в объятия, однако те их остановили.

— Погодите, господа! вскричала Зетти приглушенным, но решительным голосом. — Мы договорились, что в подобных случаях вам должно надевать разные шляпы, чтобы каждая дама могла тотчас узнать своего рыцаря. А вы являетесь в шляпах, похожих как две капли воды! Который же из вас Исидор?

— И который Юлиан? — прибавила Нетти.

Оба одновременно воскликнули «Я!», очевидно из озорства.

— Ну-ка, посмотрим! — сердито приказала Зетти. — Предъявите уши! — Она шагнула к одному, схватила за правое ухо, а Нетти проделала то же с другим, только схватила его за левое ухо.

«Ага! — подумал Заландер. — Яичная лапшичка и сахарная улиточка! — И снова ему пришлось крепиться, чтобы не выдать себя громким смехом. — Впору за деньги показывать моих замечательных дочек да их возлюбленных, а?»

Сестры меж тем установили, где который, не давая юным озорникам более себя дразнить. Каждый получил торжественный поцелуй, после чего занял указанное место на полукруглой скамье, возле своей любимой, и тотчас же на два голоса прозвучал приказ:

— Не обнимать или мы уходим!

Поначалу маленькое общество, видимо, беседовало попарно, и Заландер не разбирал ни слова. Видел только, что дочери сидели выпрямившись, неподвижные, как изваяния, а Исидору и Юлиану, застенчиво склоненным к своим дамам, оставалось только ласкать взглядом озаренные луною лица.

Г-н Заландер опять удивился девушкам, бедняжки казались ему демоническими воплощениями одной и той же безрассудной идеи, которая завладела обеими. Если один из близнецов вдруг умрет или пропадет как-нибудь иначе, то, быть может, уже само это располовинивание излечит их? Или в итоге обе, подобно Соломоновым матерям, [8] См. 3 Цар. 3:16 слл. привяжутся к уцелевшей половине и призрак воображаемой страсти их истерзает?

Он ужаснулся при мысли, что столь цветущим девушкам могут быть уготованы этакие душевные муки. А они все сидели и невнятно шептались с юношами, которые неожиданно вскочили, задетые каким-то словом.

Дальше говорила одна Зетти, причем громко, отец в кустах все слышал:

— Да, любезные братья! Кое-что случилось и причиняет нам боль! Из речей, какие ваша мать вела на базаре, мы вынуждены заключить, что нас, сестер, считают богачками или такими, что разбогатеют, а стало быть, вся любовь и верность ожгосится к предположительному состоянию наших родителей!