Готфрид Келлер - Мартин Заландер

Верный столь похвальному намерению, он, однако, еще раз пережил огорчение, сходное с тем, что выпало ему во время первой прогулки по возвращении из Бразилии. Случилось это опять-таки воскресным днем; ближе к вечеру он присутствовал в своем родном городе на обсуждении вопроса о продовольствии, одинакового во всех культурных государствах и подвергаемого одинаково нейтральному, или чисто деловому, рассмотрению. Но здесь речь шла о предложении создать не только странное, но совершенно нелепое учреждение, которое в одиночку измыслил некий умник и которое снискало в округе известное сочувствие. Мартин Заландер, по договоренности со своими друзьями, должен был выступить против. Сперва он выслушал обоснование предложения и еще ряд выступлений, где некомпетентные, большей частью довольно молодые люди вместо детальной аргументации лишь на все лады твердили-выкрикивали «республика», «республиканский», «достоинство республиканца» и проч. Это бахвальство республикой по всякому поводу и без повода уже давно огорчало его, именно потому, что он был искренним швейцарским республиканцем. И когда встал, дабы огласить свое суждение, то почувствовал необходимость сказать несколько слов по этому поводу, тем более что присутствующим, как ему казалось, не повредит благожелательное поучение.

— Дорогие сограждане! — начал он с наивозможным спокойствием. — Прежде чем изложить мою точку зрения на обсуждаемый предмет, не совпадающую с позицией предшествующих ораторов, я не могу не коснуться дорогого и мне слова «республика», которое за минувший час определенно прозвучало здесь раз двадцать. Без малого шестьсот лет назад наши предки в жарких схватках основали и укрепили республику, ни разу не произнеся этого слова, и множество старинных федеральных грамот и кантональных книг тоже его не содержат. Лишь позднее патриции и граждане господствующих городов стали употреблять его по отношению к себе, дабы красивым словом придать античный блеск своему земному величию. Теперь мы имеем его в языковом употреблении, но не для злоупотребления. Мне кажется, тот, кто все время твердит это слово, да еще и бьет себя в грудь, может с тем же успехом провиниться в лицемерии, как любой другой фарисей или ханжа! Однако речь у нас сейчас не об этом; я хотел лишь обратить ваше внимание, любезные сограждане, что и республиканец должен приобретать все, что ему надобно, и словами платить не может; над законами природы республика не властна, Провидение не представляет ей на утверждение либо отклонение план необходимой крестьянину хорошей погоды в тот или иной сезон, как не представляет его ни королям, ни их подданным, а международным сношениям безразличны государственные формы стран и мировых регионов, где они разыгрываются. Вот все, что я счел позволительным заметить, перед тем как перейду к изложению моего суждения, причем остановлюсь на фактических обстоятельствах подробнее, нежели это происходило до сих пор.

Нежданное нравоучение пришлось не ко двору. Если уже и раньше слышался ропот, то теперь один из присутствующих прервал оратора и потребовал слова.

По всей видимости, сказал он, надобно опять поспешить с реакцией! Прошло едва несколько лет, а здешний уроженец, бывший учитель народной школы, впрочем ныне, как говорится, в золотых оковах, г-н Мартин Заландер, уже неспособен терпеть слово «республика»! В подобных обстоятельствах тем, кто еще поддерживает ее, никак не годится слушать на серьезном народном собрании столь враждебные речи. Если других желающих выступить больше нет, предлагается закрыть дискуссию и перейти к голосованию.

Заландер, который так и не садился, возвысил было голос, хотел продолжить. Несколько человек, не разобравшись в происходящем, поддержали его, другие же, кому смысл его речи был опять-таки непостижимо высок, но подозрителен, шумно ратовали против; возникла неразбериха, в коей одержали верх те, что прекрасно поняли, какой смысл Мартин вкладывал в свои слова, однако именно оный смысл был им ненавистен и невыносим.

Его лишили слова, контрпредложение выдвинуть не удалось, и означенный вопрос объявили решенным. В дальнейшем, надо сказать, он бесславно отпал; зато Мартин Заландер приобрел новый опыт. Он покинул здание и неприметную деревушку, более ни с кем не разговаривая, и, хотя приехал сюда по железной дороге, на поезд садиться не стал, зашагал пешком по дороге, что через поля и леса вела в Мюнстербург.