Халлдор Лакснесс - Самостоятельные люди. Исландский колокол

— Во всяком случае, осенью я сам очищу желудок своей собаке и за собственный счет, — сказал жених.

Все согласились, что здоровая собака — первое условие благополучия, и удивительно, до чего люди беспечно относятся к микробам даже в хороших хозяйствах.

— Если бы люди умели остерегаться микробов, — сказал Тоурир, у которого был по этой части богатый опыт, — то нам и бояться нечего было бы. Но беспечность — корень всякого зла. Если бы все понимали, как важно бороться с микробами, то и собаки были бы здоровы. А раз они больны — пеняй на самого себя.

Разговор долго еще вертелся вокруг этой темы, каждому хотелось вставить слово. Эйнар не очень-то полагался на вмешательство человека в такие дела; ведь весь мир обречен на гибель, и никакие лекарства, никакие доктора не в состоянии этого изменить. А в наше время это особенно ясно видно. Кроме того, собака остается собакой, микроб микробом и овцы овцами. Оулавюр не согласился с этим. Он сказал, что ленточный глист, от которого у овец делается вертячка, а может заболеть и человек, появляется оттого, что собак лечат не по правилам. Если бы их правильно лечили, желудки у них были бы в полном порядке.

На следующий день Бьяртур повез молодую жену домой. Он посадил ее на Блеси и повел лошадь под уздцы, так как она была еще плохо объезжена, упрямилась и брыкалась. На спине он нес узел с периной Розы; свадебные подарки, уложенные в два мешка, были приторочены к седлу, — там были кастрюля и ковш, которые громыхали друг о друга. И лошадь от этого звука всякий раз вздрагивала и шарахалась в сторону, но Бьяртур повисал на поводьях, точно якорь. Титла плелась сзади и беспечно принюхивалась к весенним запахам, как все собаки в погожие дни. Каждый раз, когда Блеси вздрагивала, собака яростно бросалась на нее, стараясь куснуть за задние ноги, и еще больше пугала и лошадь и женщину. Бьяртур бранил то лошадь, то собаку, и всю дорогу через перевал Роза от него ничего не слышала, кроме брани.

Когда они приблизились к кургану Гунвер, Роза хотела сойти и бросить ей камень: она думала, что это принесет счастье.

— Гунвер требует камень, она примечает всех, кто идет через перевал.

— Нет, — сказал Бьяртур. — Это не может принести счастья. И не хочу я заискивать перед привидением. Пусть себе лежит, старая ведьма.

— Я все же хочу сойти и бросить камень, — сказала жена.

— На кой черт ей твой камень? Не видать ей камня ни от меня, ни от моих близких! Сдается мне, что для нас важнее выплатить наш долг живым, нежели тем, кто отправился в преисподнюю сотни лет назад.

— Разреши мне сойти, Бьяртур, — просила жена.

— Пустое суеверие, — ответил муж.

— Бьяртур, я должна бросить камень.

— Пастору и тому я, насколько помню, сполна уплатил за венчание, хотя он и не сказал речь. Так что я никому ничего не должен.

— Бьяртур, если ты не разрешишь бросить камень, с нами приключится какая-нибудь беда.

— Я думал, довольно с нас и того, что мы верим в бога и в пастора Гудмундура. Так нет же — еще и в дьявола верь! Ведь ты свободная женщина.

— Дорогой мой Бьяртур, — молила женщина, едва не плача. — Я так боюсь, что стрясется беда, если я не брошу ей камень. Это же старинное поверье.

— Черт с ней, с проклятой ведьмой! Пошевеливайся, Блеси. Заткни пасть, Титла.

Женщина, как испуганный ребенок, обеими руками вцепилась в гриву лошади. И губы у нее задрожали совсем по-детски. Больше она не посмела сказать ни слова и молча ехала дальше. Когда они спустились через перевал к болоту и вдали показалась Летняя обитель, Бьяртур остановился и показал жене на новый хутор. Домик прижался к низкому холму, одетому яркой зеленью, и потому казался веселым, приветливым. Позади высилась гора, а перед домом стлалось болото и сверкало озеро. По болоту плавно струилась речка. Дом был еще темный: пласты дерна, из которых он был сложен, не успели зазеленеть.

— Вот он, — сказал Бьяртур; он задолго предвкушал радость этой минуты: как он покажет жене хутор издали, вот отсюда, с горы, и она вскрикнет от удовольствия, а то и от восторга. Но Роза скользнула по долине равнодушным взглядом, на ее лице лежала тень огорчения и страха. Может, она недовольна тем, что крыша еще не зеленая?

— Нельзя ожидать, что она сразу покроется зеленой травой, — сказал Бьяртур. — Вот увидишь, на следующее лето ты уж вряд ли различишь, где крыша и где выгон.

Она ничего не ответила.

— А хорош дом, — настаивал он.