Габриэль Витткоп - Белые раджи

Кроме земледелия или градостроительства, Белого раджу интересовало также национальное образование, и в начале 80-х в Кучинге появилась малайская, китайская и даже англиканская школа, хотя спасение от врагов заботило Чарльза гораздо больше, нежели вечное спасение. Особенное место в его образовательной программе отводилось даякам, ведь форсировать события нельзя было и здесь, чтобы не разрушить незаменимые ценности. Поэтому «просвещенный деспот» отверг противоречившую нормам местного адата идею женского образования: даякская женщина должна была оставаться в лесу, так как пребывание в Кучинге могло лишь ее унизить и развратить.

Если Джеймс был красивым деревом с колышущейся верхушкой, то Чарльза можно сравнить со скалой. Скала богата солями и минералами, но она тяжеловесна.

— Перестаньте объедаться, как скоты, и ваши животы не будут так расти. Никакого жеманства, понятно?.. И стойте всегда прямо - это укрепляет внутренние органы.

Безобразно объевшийся в обед одним бананом и чашкой чая мистер Скотт на пару секунд перестал скрипеть пером и поднял на раджу горестный взгляд. Когда сэр Чарльз Брук закрыл за собой дверь, по канцелярии пронесся вздох облегчения.

— Что он о себе возомнил? Принимает нас за лопающих сласти мальчишек?

— Нет, Скотт, гораздо хуже... Он считает нас ужасными жуирами, свиньями из Эпикурова стада, сынами великой вавилонской блудницы. А это непростительно, ибо стоит денег !..

— Что ж, тогда проучу его и съем еще один банан...

Зная, как все осуждают его скаредность, раджа высоко ценил единственного человека из своего окружения, способного поддержать эту страсть к худобе, - рыжего нормандца с крошечными серыми глазками, камердинера Лекока: тот вылечил фокстерьера Чарльза от болезни Карре, и ему не было равных в уходе за гардеробом.

— Обтрепанный край обрезать, чуть подхватить ниткой, закрасить сверху чернилами - и будет как новенькое...

Чарльз ликовал: как ловок этот Лекок! Не чета ужасным холуям, которые сговариваются с продавцами белья, снюхиваются с портными, торгуются с обувщиками и прочим жульем с Олд-Бонд-стрит. Превосходный Лекок...

Помимо недорого обходившейся страсти к французской литературе и ни гроша не стоившей страсти к «Риголетто», Белый раджа питал глубоко противоречившую его скупости слабость к лошадям. Он никогда не предавался ей в ущерб раджу , но, экономя на хлебе, соли, чернилах и свечах, содержал охотничьих лошадей и девонских пони. В Кучинге все знали трех великолепных англоарабских скакунов - всегда оседлываемых Конолли Соль, Перца и Горчицу, для которых ввозили австралийский овес. Со своими офицерами, безупречными наездниками и по большей части уроженцами Девоншира, раджа очень любил играть в поло. Вначале использовались пони с Сулу, а затем все перешли на индийские или австралийские породы. Официально зарегистрированные с 1890 года Саравакские бега на самом деле были гораздо старше, и еще в 1881 году прямой, как метла, Чарльз завоевал кубок в весьма впечатляющем close finish . Но, выяснив, что соперники нарочно сдерживали своих лошадей, он больше никогда не участвовал в скачках. Его глубоко оскорбило такое поведение - на его взгляд, недостойное честных спортсменов. Свои исключительные права он отстаивал в совсем иных областях.

Чарльз раз и навсегда установил нормы одежды, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу. Корона некоронованного монарха представляла собой пурпурный шелковый шарф, обвязанный вокруг solar-topee - обязательного головного убора колониалиста в конце XIX века. Бутоньерку старого синего сюртука, чья изнанка бывала порой усеяна звездами цвета яичного желтка (хоть эта последняя деталь раджей и не предусматривалась) украшала единственная уступка легкомыслию - цветок жимолости.

Говорил он мало, в основном отдавая приказы или читая нотации. К женщинам всегда обращался по-французски - никто не мог понять почему. Спал один на маленькой железной кровати, сидел только на жестких сиденьях и, как истый фанатик, даже представить себе не мог, что кто-нибудь поступает иначе. Каждое утро он плыл по реке вершить правосудие, появляясь между дебаркадером и Судом под старым Желтым зонтом из расползающегося шелка: ручку держал уже не палач, а капрал из рейнджеров. Белый раджа посещал бараки, тюрьму, школы, стройплощадки, а затем возвращался в Астану отведать всех административных соусов и потоптаться во всех дипломатических блюдах, никогда ни в чем не ошибаясь. Он надзирал за казначейством, военно-морскими силами и выполнял свою работу, как добросовестный чиновник, которым и был на самом деле.