Макс Фриш: Синяя борода

— Вас знобит, господин Шаад...

— Я ценю Ютту.

— Тем не менее вы простудитесь, господин Шаад, вы все еще сидите на этом пне, он мокрый, а вы без пальто и без кепки и надеетесь, что Ютта проснулась и кинулась вас искать. Это верно?

— Это верно.

— Почему вы не продолжали свою прогулку?

Чего я в прошлом году не видел, сидя в тюрьме: зазеленевших кустов, пашни в комьях земли, черных, как корочка шпика. Пастбища у ручья еще красноваты. Трактор отбрасывает черные комочки земли на дорогу, и пахнет навозом. Я стараюсь избегать лесовозных дорог. В воздухе прогрохотал реактивный истребитель. Я знаю, где я нахожусь. Вдали синеют горы. Фруктовые деревья еще голы, леса прозрачны, сквозь обнаженные ветви видно небо, а между стволами иной раз блеснет озеро, не голубое, но светло-серое, точно цинковое. На опушке елового леса в тени еще лежит пятнами снег, воздух теплый, вот и первая бабочка...

— Когда вы похоронили свою мать?

— Шесть лет назад.

— С тех пор вы в Рацвиле не бывали?

Нет.

— Вы понимаете, почему я спрашиваю вас об этом?

— Нет.

— Вам пятьдесят пять, господин доктор, и вы не можете сослаться на старческую забывчивость. Не странно ли, что вы все забыли? Во время первого допроса вы утверждали, что никогда не видели креста, который как-то хотели использовать в качестве аварийного знака.

— Я беру обратно свои показания...

— И вдруг теперь, шесть лет спустя, вы вспоминае­те: этот самый крест, который никак не подходил в качестве аварийного знака, именно этот вычурный крест находится на церковном куполе в Рацвиле, где похоронена ваша почтенная матушка.

— Мне только сейчас это пришло в голову.

— Вы этого не забыли, господин доктор Шаад, вы это просто вытеснили из памяти. Как и многое другое. И вдруг теперь, пока вы бродили по окрестностям, вам понадобилось отказаться от своих прежних показаний.

— Ничего не поделаешь.

— Вас это не пугает?

— Нет.

— А не может ли случиться так, господин доктор

Шаад, что вдруг, например чистя зубы, вы вспомните, где на самом деле были в ту субботу после обеда, когда Розалинда Ц. была задушена с помощью женского гигиенического пакета и вашего синего галстука, и вспомните, что преступник — именно вы?

Помочь могли бы занятия греблей.

Моя лодка лежит на берегу у здания клуба.

Я думаю, они ждут моего выхода.

— Вы, следовательно, знаете обвиняемого?

— Как яхтсмена.

— Что вы можете сказать о его характере?

— Должен заметить, что Феликс Шаад всегда был очень корректным яхтсменом. Общественными делами клуба он, правда, занимался мало: у врача не так уж много времени... Конечно, мы не знали того, что узнали сейчас, что было напечатано в газете, но я хотел бы только сказать, что эта Розалинда Ц. никогда не бывала в нашем клубе. В этом можно убедиться по книге посети­телей...

Я не знаю, каким образом ее альбом оказался среди моих старых папок с историями болезни. Альбом с переплетом из синей искусственной кожи. Подписи под фотография­ми сделаны ее рукой:

Наш сад в Сионе

Розалинда во время причастия

Наша собака Аякс

Прогулка на Горнерграт

Свадьба (с капитаном)

Пальма де Мальорка

Папа в форме майора

Мой тренер (теннис)

Медвежий ров в Берне

Репетиции «Фиделио» (певец)

Пикник с друзьями

Игнаций в мастерской (график)

В Касселе

Зима в Вене (певец)

Папа в Берне Крит (график)

Лебеди под Цюрихом

Феликс в своем врачебном кабинете

Мама в больнице

Игнаций и Феликс за пинг-понгом

Феликс в лодке (дважды)

Мое тридцатилетие

Наш архитектор (Ян)

Наш дом в Цумиконе

Улыбающаяся жертва:

Девочка с собакой

Невеста перед церковью

Студентка в Берне

Русалка на побережье (с гарпуном)

Дочь в кругу семьи

Собирает грибы

За рулем «порше»

За столиком в «Кроненхалле» (Цюрих)

Танцует с архитектором

Хозяйка дома (Цумикон)

Подстригает газон (там же).

— Вы Розалинда Ц.?

— Да.

— Ваша профессия — терапевт?

Улыбающаяся жертва.

— Вы знаете, кто вас задушил?

Улыбающаяся жертва.

— Кого вы, фрау Цогг, видели в своей жизни последним?

— ...

— Это был господин доктор Шаад?

— ...

— Когда он навестил вас в ту субботу между одиннадцатью и двенадцатью часами, вы вместе пили чай. Так? По-видимому, это был ваш первый завтрак — чай и тосты с гусиным паштетом. Ничего другого у вас в желудке не обнаружено... Фрау Цогг, вы не помните, о чем шел разговор в то утро?