Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том первый

— Какова? прямо напрашивается на крмплиментъ, сказалъ Чарльзъ. Но Эмми, не любившая, чтобы ея сестру дразнили, сѣла играть на фортепіано, чтобы прекратить разговоръ. Лора въ свою очередь принялась за рисованіе, а Чарльзъ, зевая, началъ перелистывать газеты. Блѣдное, измученное лицо его, которое могло бы назваться красивымъ, еслибы было не такъ худощаво и безцвѣтно, постепенно теряло свое оживленное, отчасти насмѣшливое выраженіе и сдѣлалось тоскливымъ и недовольнымъ.

Чарльзу былъ 19-тый годъ; лѣтъ десять сряду онъ страдалъ болью въ вертлугѣ и, не смотря на леченіе и заботы домашнихъ, боль эта дотого увеличивалась, что нога скорчилась отъ страданія и сдѣлала его калѣкой на всю жизнь. Весь организмъ мальчика дотого разстроился, что за нимъ нужно было ухаживать самымъ старательнымъ образомъ. Мать была его постоянной сидѣлкой, забывая всѣхъ и все ради больнаго сына. Отецъ исполнялъ малѣйшую его прихоть, а сестры считались его покорными слугами. Это былъ самовластный деспотъ всей семьи.

Двѣ старшія дочери, Лора и Эмми, за два мѣсяца до начала нашей повѣсти, находились подъ надзоромъ гувернатки; но теперь, для Лоры, настала пора выѣзжать въ свѣтъ, гувернантку отпустили, и обѣ сестры сдѣлались неизмѣнными собесѣдницами Чарльза, когда тотъ спускался внизъ, въ гостиную. Мистриссъ же Эдмонстонъ, въ это время, занималась лично уроками съ Шарлоттой.

Уборная мистриссъ Эдмонстонъ находилась во второмъ этажѣ, прямо надъ гостиной. Свѣтлыя, большія окна съ глубокими амбразурами, щегольской туалетъ съ зеркаломъ въ рамѣ изъ чернаго дерева съ позолотою, фигурная, рѣзная мебель — все вмѣстѣ придавало комнатѣ очень изящный видъ. Въ ней были двѣ двери; одна изъ нихъ вела въ спальню, другая въ комнату Чарльза. Тутъ мать семейства учила свою меньшую дочь, занималась счетами по хозяйству, писала свои письма, и тутъ же лежалъ цѣлые дни Чарльзъ, когда ему, по болѣзни, нельзя было спуститься внизъ. Все въ этой комнатѣ дышало комфортомъ; большія ширмы съ фантастическими рисунками, полки съ книгами, столы и столики разныхъ размѣровъ, покойныя кресла всевозможныхъ формъ, большой мягкій диванъ для больнаго и каминъ, въ которомъ постоянно горѣлъ огонь — все это доказывало, что чья то заботливая рука обращаетъ на эту комнату особенное вниманіе.

Былъ вечеръ; яркій огонь пылалъ въ каминѣ, ставни въ уборной были заперты, занавѣсы опущены. Чарльзъ лежалъ на диванѣ въ дорогомъ, китайскомъ, шелковомъ халатѣ съ великолѣпными узорами: подлѣ него, скорчившись на скамеечкѣ, сидѣла Шарлотта. Братъ не всегда обращался ласково съ дѣвочкой; между ними нерѣдко происходили стычки, потому что и она была балованнымъ ребенкомъ матери, дѣлала часто, что хотѣла, и подъ часъ дерзала надоѣдать больному; но на этотъ разъ она состояла въ милости у Чарльза, у нихъ былъ общій интересъ, вслѣдствіе котораго онъ удостоивалъ ее своимъ вниманіемъ.

— Бьетъ 6 часовъ, говорила Шарлотта: — значитъ, они скоро будутъ. Хоть бы мама пустила меня внизъ, а то мнѣ придется дожидаться конца обѣда!

— Помни-же, Шарлотта: — сказалъ братъ, какъ только войдешь въ залу, подыми руки и воскликни!….

— Нѣтъ, Чарли, ничего не воскликну. Я ужъ дала обѣщаніе мамѣ и Эмми, что ты меня болѣе не проведешь своими штуками.

— Напрасно; зачѣмъ ты все полагаешься на другихъ? Дѣлай такъ, какъ хочется.

— Но Эмми мнѣ велѣла смирно себя вести; бѣдный сэръ Гэй, говорятъ, такой грустный, ему не до смѣху теперь. А если Эмми что скажетъ, нужно непремѣнно слушаться.

— Конечно! смѣясь замѣтилъ Чарльзъ.

— А что, Чарли, будешь ты любить сэръ Гэя? спросила дѣвочка.

— А вотъ, посмотримъ, куда онъ зачесываетъ свои волосы, налѣво или направо.

— Филиппъ зачесываетъ ихъ на лѣво.

— О! тогда сэръ Гэй — непремѣнно направо. — Гоаорятъ, что про этихъ Морвилей изъ Рэдклифа разсказываютъ какіе-то ужасы. Ты ничего не слыхалъ, Чарли? Я спрашивала Лору, та не велѣла мнѣ любопытничать; ужъ значитъ, что нибудь да есть. Я спросила Эмми, та увѣряетъ, будто исторія для меня не интересна.

— Приготовься же слушать.

— Что ты? Неужели? Чарлинька, такъ неужто ты мнѣ все разскажешь?

— Слыхала ли ты слово: кровавая месть?

— Да; объ ней говорится въ исторіи Шотландіи. Это слово означаетъ месть изъ роду въ родъ. Тамъ есть разсказъ о томъ, какъ одинъ человѣкъ заставилъ дѣтей своего врага ѣсть изъ свиннаго корыта; отецъ ихъ за это отрубилъ ему голову, поставилъ ее на столъ и вложилъ ей въ ротъ кусокъ хлѣба.