Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том третий

— Что мнѣ въ его предпочтеній, когда я давно знаю, что онъ меня любитъ! Его сердце принадлежитъ мнѣ, и дороже этого сокровища у меня ничего нѣтъ на бѣломъ свѣтѣ. Неужели вы до сихъ поръ не замѣтили, какъ мы другъ друга любимъ? —

— Это что такое? возразила мистриссъ Эдмонстонъ, пораженная изумленіемъ. — Повтори, что ты сказала.

— Я проговорилась! я измѣнила ему, — воскликнула Лора, закрывъ лицо руками. Я измѣнила ему въ ту минуту, когда онъ, можетъ быть, умираетъ! Эти слова очень разсердили мистриссъ Эдмонстонъ, которая, перемѣнивъ обычный свой кроткій тонъ на строгій, съ укоризной возразила дочери:

— Лора, — сказала она ей:- я требую объясненія. Говори, что произошло между тобой и Филиппомъ?

Вмѣсто отвѣта, молодая дѣвушка залилась слезами. Безсонныя ночи и истощеніе силъ отъ недостатка пищи обнаружили свое дѣйствіе. Чувство материнской любви взяло верхъ надъ гнѣвомъ мистриссъ Эдмонстонъ; она ласково обняла дочь и, бережно поддерживая ее, увела въ комнаты и уложила на диванъ, у себя въ уборной. Началась сильная реакція. Лора дала волю слезамъ и на всѣ разспросы матери отвѣчала однимъ рыданіемъ; ей невыносима была мысль, что она по слабости характера выдала тайну Филиппа. Бѣдная мистриссъ Эдмонстонъ окончательно растерялась; ей представилось, что Лора уже тайно обвѣнчана и что она только изъ страха ея гнѣва не рѣшается высказаться яснѣе. Видя, что ея присутствіе въ тягость дочери, мистриссъ Эдмонстонъ рѣшилась уйдти.

— Я тебя оставляю на полчаса, — сказала она, — ты отдохнешь, успокоишься и тогда вѣроятно дашь ясный, точный отвѣтъ на всѣ мои вопросы. Я требую этого. — Мистриссъ Эдмонстонъ удалилась къ себѣ въ спальню и, положивъ передъ собою часы, начала въ волненіи считать минуты. Мысли, одна другой мучительнѣе, догадки, сомнѣнія, перебѣгали у нея въ умѣ, и бѣдная мать терзалась впродолженіе условленнаго получаса, слѣдя за часововой стрѣлкой. Ровно черезъ 30 минутъ она быстро растворила дверь уборной и остановилась на порогѣ ея. Лора сидѣла неподвижно, въ прежнемъ положеніи, въ углу дивана. Услыхавъ шумъ, она подняла голову; на лицѣ ея не было замѣтно ни малѣйшаго смущенія; она грустнымъ, умоляющимъ взглядомъ посмотрѣла на мистриссъ Эдмомстонъ.

— Ну, Лора, что скажешь? спросила мать, но видя, что Лора ничего не отвѣчаетъ, она поцѣловала ее въ голову и тихо прибавила:- Другъ мой, не бойся, разскажи все откровенно.,

— Развѣ я что нибудь сказала вамъ? испуганно произнесла Лора.

— Ничего особеннаго, — возразила мать:- ты только дала мнѣ понять, что Филиппъ, повидимому, привязанъ къ тебѣ. Надѣюсь, ты не отречешься отъ своихъ словъ. Прошу тебя объ одномъ, скажи, въ какихъ ты отношеніяхъ съ нимъ?

— Мама, прошу васъ, не заставляйте меня теперь говорить, — умоляла со слезами Лора.

— Душа моя, тебѣ легче будетъ, когда ты выскажешься, — замѣтила мать. — Если ты дѣйствовала тайно до сихъ поръ, ты успокоишься, признавшись мнѣ во всемъ. Тебѣ только сначала будетъ трудно, ты увидишь, какъ за то впослѣдствіи тебя это облегчитъ.

— Мнѣ не въ чемъ признаваться, — сказала Лора. Между нами ничего особеннаго не происходило.

— Вы не помолвлены?

— Нѣтъ, мама.

— Чегожъ ты испугалась, когда ты заговорила о Филиппѣ?

— Онъ никогда не рѣшился бы на помолвку со мной, — возразила Лора:- не просивъ на то разрѣшенія у отца. Мы связаны только любовью.

— Чтожъ? вы тайно пореписываетесь съ нимъ, что ли?

— Никогда. — Филиппъ ненавидитъ все тайное. Онъ ждалъ только полученія чина, чтобы сдѣлать предложеніе папа.

— Когда онъ тебѣ объяснился въ любви?

— Въ первое лѣто, по пріѣздѣ Гэя къ намъ въ домъ, — отвѣчала Лора.

— Какъ, три года тому назадъ? И ты скрывала все это отъ меня, впродолженіе 3-хъ лѣтъ! Лора! Лора!

— Къ чему же бы мнѣ послужило говорить объ этомъ? тихо произнесла Лора. Слова эти сильно кольнули бѣдную мистриссъ Эдмонстонъ.

— Какъ, по-твоему, не стоило говорить отцу и матери, что ты и Филиппъ полюбили другъ друга? холодно спросила она.

— Конечно, мама. Я была убѣждена, что вы безъ моихъ словъ знаете, что это за человѣкъ.

— Хорошъ человѣкъ! училъ тебя скрытничать! Отца это сильно огорчитъ.

— Koro? папа? Неужели вы ему все передадите? Боже мой! я измѣнила своему слову, я выдала его! воскликнула Лора и снова заплакала.

— Лора, — отрого замѣтила мать. — Мнѣ кажется, что ты только о Филиппѣ и думаешь. Ты забываешь, что у тебя есть отецъ и мать; что ты виновата передъ нами въ скрытности и непослушаніи. Думала ли я, чтобы моя дочь могла быть такою! Лора, Лора! ты употребила во зло наше довѣріе!.. — заключила она, тяжело вздохнувъ. Голосъ матери тронулъ молодую дѣвушку до глубины души. Она обвилась руками вокругъ ея шеи и рыдая проговорила:- Я знаю, что вы мѣня скоро простите, но теперь простите его!