Джон Голсуорси - Из сборника 'Человек из Девона'

- Кто это с вами?

- Мистер Треффри.

- Пусть войдет!

Я вошел. Старик был в постели, он неподвижно лежал на подушках; рядом горела свеча. Поглядеть на него - мертвец мертвецом, только глаза живые. Странно мне было там вместе с этими двумя стариками!"

Дэн умолк, как будто прислушиваясь к чему-то, потом решительно продолжал:

"Присядьте, господа, - сказал старый Пирс, - зачем вам понадобилось видеть моего сына?

Джон Форд извинился и сказал, что ему надо поговорить с ним и что дело не терпит.

Они были очень вежливы друг с другом", - тихо заметил Дэн.

"Может, вы хотите ему что-нибудь передать через меня? - спросил Пирс.

- Нет, я должен говорить с ним лично.

- Я его отец.

- А я дед своей внучки и единственный ее защитник.

- А-а! - пробормотал старый Пирс. - Это дочка Рика Войси?

- Я хотел бы видеть вашего сына.

Старый Пирс улыбнулся. Странная у него улыбка, какая-то вкрадчивая, хитрая.

- Разве когда-нибудь знаешь, где Зэк пропадает, - сказал он. - Думаете, я заступаюсь за него? Ошибаетесь. Зэк сам за себя постоит.

- Ваш сын здесь! - заявил Джон Форд. - Я знаю. Старый Пирс бросил на нас подозрительный взгляд.

- Вы приходите в мой дом ночью, как воры, - сказал он, - и меня же пытаетесь уличить во лжи, да?

- Это ваш сын, как вор, ночью прокрался в комнату к моей внучке; именно поэтому я и желаю его видеть.

"Потом, - продолжал Дэн, - они долго молчали. Наконец Пирс сказал:

- Что-то не пойму: он, что же, поступил, как подлец?

Джон Форд ответил:

- Он на ней женится, или, клянусь богом, я убью его.

Казалось, старый Пирс, лежа неподвижно на подушках, обдумывал эти слова.

- Вы не знаете Зэка, - сказал он. - Я вам сочувствую и сочувствую дочке Рика Войси; но вы не знаете Зэка.

- Сочувствую! - простонал Джон Форд. - Он украл у меня внучку и будет за это наказан.

- Наказан! - вскричал старый Пирс. - Нас наказать нельзя, никого из нашего рода.

- Бог вас накажет, капитан Ян Пирс, вас и весь род ваш, это так же верно, как то, что я стою здесь.

Старый Пирс улыбнулся.

- Возможно, мистер Джон Форд; но только не вы, это так же верно, как то, что я лежу здесь. Вы не можете наказать его, не причинив зла себе, а этого вы никогда не сделаете.

И это сущая правда!"

Дэн продолжал дальше.

"Так вы мне не скажете, где ваш сын?

Но старый Пирс даже бровью не повел.

- Нет, - ответил он. - А теперь уходите. Я старик, лежу здесь один ночи напролет, ноги уже отказали мне, и дом не заперт; зайти может любой мерзавец; и вы думаете, я боюсь вас?

Нам нечем было крыть, и мы ушли, не проронив больше ни слова. Но старик-то! Он из головы у меня нейдет - девяносто два года и лежит вот так один-одинешенек. Кем бы он ни был, а поговаривают о нем всякое, и какой бы ни был у него сын, но он - мужчина. Дело не в его словах и не в страхе, какой он мог пережить тогда, но подумать только, что этот старикан вот так все время лежит там. Ну и мужество, ничего подобного никогда не видел..."

После этого мы сидели молча; сквозь густую листву уже пробивался рассвет. Со всех сторон раздавались шорохи, словно весь мир поворачивался во сне. Вдруг Дэн сказал:

- Он обманул меня. Я дал ему денег, чтобы он уехал я оставил ее в покое. Как вы думаете, она спит?

Он не просил участия, всякое сочувствие он счел бы за оскорбление; но он очень страдал.

- Устал, как собака, - сказал он под конец и лег на мою постель.

Сейчас уже день, я тоже устал, как собака...

Суббота, 6-е августа.

...Продолжаю свой рассказ с того, на чем оборвал его вчера... Мы с Дэном отправились в путь, как только миссис Хопгуд напоила нас кофе. Старая экономка на этот раз была любопытнее, подозрительнее и придирчивее, чем обычно. Она явно тревожилась: "Хэ-эпгуд, которому часто не спится, - судя по тому, что не слышно бывает его храпа, - этой ночью закричал: "Я слышу стук копыт!" А мы слышали его? И куда это мы так спешим сейчас? Ведь еще очень рано, и завтрак не готов. И Хээпгуд сказал, что будет ливень. Мисс Пэшьенс еще не начинала играть на скрипке, а мистер Форд не выходил из своей комнаты. И как? И что? И почему?.. Ну и ну, глядите-ка, клещ! Что-то рановато для них!" Просто диву даешься, как она ловко хватает всякую такую нечисть, когда я даже разглядеть их не могу. Она спокойно зажала его между большим и указательным пальцами и принялась обрабатывать нас по другому поводу. Не успела она добраться до сути дела, как мы уже проглотили кофе и пустились в дорогу. Но когда мы выезжали, она бегом догнала нас, высоко поддерживая одной рукой юбку, глянула на нас своими умными и встревоженными глазами, окруженными густой сеткой мелких морщинок, и спросила: