Август Стриндберг - На круги своя

— Неужели она так далеко уехала?

— Еще бы не далеко!

Тут он расхохотался и бросил взгляд поверх залива.

— Ну, — сказала старуха, — раз уж ты все знаешь, садись и поезжай к ней.

— И не подумаю.

— Но она ни за что не приедет первая.

— Первая или последняя, мне это все равно.

Лодка целый день сновала туда и обратно с военными донесениями.

После обеда теща заявилась вновь.

— Ты все-таки должен сделать первый шаг, — начала она. — Мария предоставлена самой себе, она может заболеть, если ты не напишешь ей и не попросишь вернуться домой.

— А с чего ты взяла, что я хочу, чтобы она вернулась? Жена, которая не ночует дома, нарушила свой супружеский долг и запятнала честь мужа.

Это возражение показалось теще совершенно неожиданным, и она поспешила удалиться. Ее перевезли в лодке на другой берег, где она и оставалась до вечера.

Итак, он сидел у себя за столом и писал, когда вошла жена с таким видом, словно сжалилась над несчастным страдальцем и вняла его настойчивому зову.

Он, конечно, мог оттолкнуть ее, но не сделал этого, проявив великодушие по отношению к побежденной.

Заполучив обратно в дом жену и ребенка, он нашел, что это тоже хорошо, не менее хорошо, чем их отсутствие, а может, даже чуть лучше.

Вечером пришли деньги на дорогу. Теперь он повел себя по-другому — ключи от тюремной камеры были у него в руках.

И тут его жена высказала новую точку зрения:

— Пойми, эта жизнь меня убивает! Я не прочла ни единой книги после рождения ребенка, я целый год ничего не писала. Я поеду с тобой в Париж.

— Дай мне уехать первым, чтобы посмотреть что и как.

— Ну тогда я вообще отсюда не вырвусь.

Он уговаривал ее остаться, отнюдь не собираясь бросить ее, а всего лишь желая хоть ненадолго почувствовать себя свободным.

Но она была даже готова оставить здесь ребенка, главное действующее лицо, как она называла девочку, лишь бы вернуться в свет и играть там какую-то роль. Она прекрасно понимала, что он едет Не за тем, чтобы искать где-то на стороне переменчивое счастье, а затем, чтобы пожинать плоды уже завоеванного успеха. В ней снова проснулась независимая, честолюбивая женщина. А может, и завистливая конкурентка, ибо у нее случались такие минуты, когда она считала себя писательницей гораздо более талантливой, чем он. Вот ведь подруги жены назвали ее в письме гением, а она выложила это письмо на всеобщее обозрение.

Но сейчас, к великому счастью, она просто не могла уехать, потому что этому воспротивились старики. Пришлось ей смириться с тем, что он, которого вполне можно было считать изгнанным, сам ее покидает.

Она стала нежной и чувствительной, и прощание получилось весьма болезненным и грустным.

И снова он уехал в широкий мир. Когда красивым осенним вечером пароходик пыхтел против течения, он еще раз увидел с борта маленький домик, где в окнах горел свет. И тут из его памяти исчезло все нехорошее и гадкое, что ему довелось там пережить, а потому он испытал теперь лишь мимолетную радость от того, что вырвался из тюрьмы, где так ужасно страдал.

На смену этим чувствам пришли благодарность и печаль, какое-то мгновение узы, привязывавшие его к жене и ребенку, натянулись до предела, он уже готов был прыгнуть в воду и поплыть обратно, но колеса парохода вдруг сделали несколько мощных оборотов, узы натянулись еще сильней — и оборвались!

— Какая демоническая история! — воскликнул почтмейстер, когда рассказ подошел к концу. — Поистине демоническая!.. Ну что о ней можно сказать? Ты ведь и сам исчерпал все до дна. Как по-твоему, сохранится ли институт супружества и впредь?

— Несмотря на то что жена, дети и дом составляют смысл моей жизни, я полагаю, что брак на всю жизнь, в наше время, при тяге каждого отдельного человека к независимости, при ярко выраженном самоосознании личности, вообще невозможен. Ты ведь и сам видишь, куда мы катимся. Только и слышно, что про распри да разводы. Я сознаю, жизнь требует от нас понимания и снисходительности, но жизнь, при которой твои сокровеннейшие желания задавлены, жизнь в атмосфере, пропитанной противоречиями и враждой, может порождать лишь фурий и больше ничего. Ты сам-то был женат?

Вопрос прозвучал несколько не к месту, потому и ответ заставил себя ждать.

— Да, в свое время я был женат, но вообще-то я не вдовец.

— Развелся, значит?

— Да. А ты?

— Развелся.

— А спроси нас кто-нибудь почему, пожалуй, ни ты, ни я не смог бы назвать причину.