Артур Шницлер - Фридолин

— Да, это наводит на размышление: господа тем временем бесследно исчезли… Одно несомненно: несчастная молодая дама скрыла свою фамилию, записавшись в книге отеля баронессой Дубецкой. В этом отеле она останавливалась впервые, и вообще такой фамилии нет, во всяком случае — дворянской…

Фридолин поблагодарил за сведения и, заметив, что один из директоров отеля подошел и присматривается к нему с довольно враждебным любопытством, поспешно вышел, сел на извозчика и велел ехать в больницу.

Через несколько минут в приемной конторе он узнал, что выдававшая себя за баронессу Дубецкую поступила во вторую терапевтическую клинику, а также и то, что в пять часов дня, несмотря на все усилия врачей, она скончалась, не приходя в сознание.

Фридолин, как показалось ему, глубоко вздохнул, а на самом деле мучительно и тяжко простонал. Дежурный канцелярист взглянул на него с некоторым удивлением. Фридолин сейчас же спохватился, вежливо откланялся и через минуту стоял уже во дворе.

В больничном саду было уже почти безлюдно. По соседней аллее, под дуговым фонарем, прошла сиделка в бело-голубом полосатом халате и в белой косынке.

— Умерла! — сказал в пространство Фридолин. — Если это та? А если не та? Как мне ее найти живую?

На вопрос, где сейчас находится неизвестная, он легко мог ответить сам: так как она скончалась всего лишь несколько часов тому назад, тело ее, вероятно, лежит в покойницкой, в каких-нибудь двухстах шагах отсюда. Он, как врач, без особых осложнений получит пропуск в покойницкую, несмотря на поздний час…

Но какой смысл в этом посещении? Ведь он знает одно только тело, лица он никогда не видел. Лишь в течение одной секунды ему удалось перехватить беглый профиль ее лица, когда сегодня ночью он уходил из бального зала, вернее — когда его выгоняли оттуда… А то, что он до сих пор не взвесил этого обстоятельства, объясняется тем, что все эти последние часы, с минуты, когда он прочел газетную заметку, облик неизвестной самоубийцы отождествлялся в его глазах с чертами Альбертины и что женщина, которую он искал, как это ни ужасно и ни противоестественно, непрерывно мерещилась ему в образе жены. Он еще раз проверил себя:

Что, собственно, толкает его в покойницкую?

Если б он встретил ее живую сегодня, завтра или через много лет, когда угодно и в любой обстановке, он бы узнал ее безусловно по осанке, по походке, по голосу. Но теперь он увидит только тело — мертвое тело женщины — и лицо, в котором он знал только глаза, — глаза, навеки сомкнувшиеся. Да, он запомнил глаза и запомнил волосы, те самые, которые в последнюю минуту, когда его выгоняли из зала, внезапно рассыпались и плащом окутали стан. Достаточно ли будет этих примет, чтоб безошибочно решить: она или не она?

Медленно, колеблющимся шагом направился он хорошо знакомыми дворами к институту анатомии и патологии. Ворота оказались открыты, и звонить не пришлось. Гулко звучали его шаги по каменному плитняку тускло освещенного коридора. Давно знакомый, почти домашний запах некоторых химических препаратов, застоявшийся в уютно-затхлой атмосфере этого здания, охватил Фридолина. Он постучал в дверь гистологического кабинета, где еще надеялся застать за работой одного из ассистентов.

Раздалось не слишком обрадованное — «войдите!», и Фридолин вошел в высокое, почти празднично освещенное помещение. Навстречу ему, оторвавшись от микроскопа, поднялся со стула, как и ожидал Фридолин, его старый университетский товарищ — ассистент института — доктор Адлер.

— А, дорогой коллега! — приветствовал его доктор Адлер, все еще не совсем любезно, но в то же время удивленно. — Чему обязан я посещением в такое неурочное время?

— Прости, что я помешал. Ты как раз работаешь?

— Как видишь, — ответил Адлер с искусственной грубоватостью, усвоенной им еще в студенческое время, и уже мягче прибавил: — Чем еще можно заниматься в полночь под этими священными сводами? Но ты мне, разумеется, ничуть не мешаешь… Чем могу служить?

И, видя, что Фридолин медлит с ответом, он сообщил:

— «Случай Аддисона», который вы поставили нам сегодня, лежит еще там, в целомудренной неприкосновенности… Вскрытие завтра утром, в половине девятого.

Фридолин отрицательно покачал головой.

— Ах так. Значит, pleuratumor! Гистологическим исследованием точно установлена саркома. По этому поводу, я полагаю, вам нечего рвать на себе волосы…

Фридолин опять покачал головой:

— Я к тебе не по служебному делу, не официально…