Джозеф Конрад - На отмелях

— Боя не будет.

— Почем ты знаешь? — изумленно произнес Лингард.

— У трапа стоят три пустых сампана, — сказал Белараб едва слышным голосом. — Там ведутся дурные разговоры.

— Разговоры? Не понимаю, — медленно проговорил Лингард.

Но Белараб уже отвернулся к своим трем провожатым, спутникам его бурной юности, когда-то неистовым воинам, а теперь невозмутимым, набожным и мудрым советникам. Они стояли в белых одеждах, с шапочками из плетеной травы на бритых головах, с подвешенными к кистям четками и с великим спокойствием на темных лицах.

— Белому человеку изменили, — прошептал он им спокойно.

Д'Алькасер, ничего не понимая, наблюдал всю эту сцену: Рокового Человека, встревоженного и свирепого, словно потревоженный лев, закутанных в белое мавров, толпу полуголых варваров, усевшихся у пушек и стоявших у бойниц. Миссис Треверс, опустив на лицо белый шарф, стояла на веранде. Муж ее, очевидно, был слишком слаб после приступа лихорадки и остался внутри хижины.

Если бы не это обстоятельство, все трое были бы неподалеку друг от друга в миг катастрофы, которая подарила им жизнь ценою других погубленных существований. Д'Алькасер слышал, как Лингард громко попросил передать ему подзорную трубу, и видел, как Белараб сделал какой-то знак рукой. Вдруг он почувствовал откуда-то из-под низу Сильнейший толчок, небо с грохотом разверзлось над его головой, изрыгая красные языки пламени, и все вокруг погрузилось сразу в непроглядную мглу, сквозь которую едва виднелось потускневшее утреннее солнце. «Эмма» взлетела на воздух. И когда прекратился дождь падавших в лагуну обломков, бревен и изувеченных трупов, видно было только застывшее в небе облако дыма, бросавшее свою тень на Берег Убежища, где кончилась теперь всякая борьба. Протяжный вой ужаса раздался над поселком и сейчас же сменился глубоким молчанием. В беспорядочной панике люди убегали из домов в поля. Груда лодок на лагуне сразу разрядилась: одни из них пошли ко дну, другие поспешно уплывали по всем направлениям. Остатки «Эммы» пылали ярким пламенем, и густое темное облако висело тяжелой массой высоко над лесом, видимое на много миль кругом.

Раньше всех опомнился Белараб. По привычке он воскликнул:

— Велик Аллах! — и посмотрел на Лингарда. Но Лингард не смотрел на него. Взрыв точно лишил его способности речи и движения.

Он тупо глядел на пылавшие остатки «Эммы» и на зловещее облако дыма — детище Иоргенсона, презиравшего жизнь людей. Белараб отвернулся. Мнение его изменилось. Он не смотрел теперь на Лингарда, как на человека, которого предали, но все же это был человек, потерявший все свое значение. Всего важнее теперь было Беларабу немедленно выпроводить из лагуны всех белых людей. Он приказал распахнуть ворота, и толпы его вооруженных воинов сейчас же овладели всем поселением. Вскоре дома Тенги были подожжены, и Белараб, восседая на коне, выехал во главе триумфальной процессии, окруженный толпой старейшин и телохранителей.

Белые люди оставили форт Белараба в эту же ночь.

Их сопровождали слуги Белараба, освещавшие факелами дорогу. Мистера Треверса несли на носилках до самой бухты, где две военных лодки ожидали почетных пассажиров. Миссис Треверс прошла ворота под руку с д'Алькасером. Лицо ее было наполовину закрыто. Она шла сквозь толпу зрителей, при свете факелов, глядя прямо перед собой. Белараб, стоявший впереди группы старейшин, сделал вид, что не видит белых людей. Лингарду он пожал руку, бормоча обычные изъявления дружбы; но, когда великий белый человек сказал ему: «Ты больше меня никогда не увидишь», — он почувствовал невыразимое облегчение. Белараб не желал более видеть этого белого человека. Однако, отвечая на пожатие Лингарда, он изобразил на лице важную улыбку и сказал:

— Один Аллах ведает будущее.

Лингард шел к бухте один, чувствуя себя одиноким и покинутым всеведущим богом. Когда он подошел к берегу, первая лодка с мистером Треверсом и его женой уже выехала из красноватого круга света, бросаемого пламенем факелов.

Д'Алькасер и Лингард сели во вторую шлюпку и последовали за ними.

Вскоре темные тени бухты, окруженной стеною леса, поглотили их, и только всплески весел раздавались в неподвижном сыром воздухе.

— Как вы думаете, каким образом произошел этот ужасный случай? — спросил д'Алькасер, сидевший рядом с Лингардом.

— Что такое случай? — с усилием выговорил Лингард. — Где вы слышали о такой вещи, как случай? Не мешайте мне, мистер д'Алькасер. Я только что вернулся к жизни, и она стала для меня темнее и холоднее, чем могила. Дайте мне привыкнуть… Мне еще трудно слышать звуки человеческого голоса.